Еще в поезде, по пути из Петербурга в Гатчину, ему вдруг, опять-таки по-мужицки выражаясь, в темечко стукнуло. Это потом он испытал законную легкую гордость, а в тот момент поразился: неужели никому раньше в голову не пришло?
Оказалось, не пришло! Все это время как бы молчаливо подразумевалось, что былое и грядущее — это нечто, далеко отстоящее от нашего времени: на годы, самое малое, на месяцы…
А поручик взял да и подумал: черт побери, но ведь былое — это и то, что произошло минуту назад! Да что так — секунду. Время от былого к грядущему течет неостановимо. Вот только что загасил в пепельнице докуренную папиросу — и это событие моментально стало натуральнейшим былым…
Наблюдательная аппаратура, изначально не рассчитанная на этакие свершения, не смогла бы узреть то, что происходило не то что пару секунд назад, но и минуту. Немного одуревшие от высказанной сторонним человеком идеи господа физики заверили его, что в течение буквально нескольких дней справятся и с секундами — но пока что пределом стали пять минут. Липунов, которого он видел, шагал по улице не в тот же миг, а пять минут назад — но не столь уж это важно, привередничать нечего, вполне достаточно…
Ага! Липунов приостановился, улыбаясь вполне доброжелательно — хотя и со светским холодком. К нему приблизился не кто иной, как Кирюшин — не менее прилично одетый, но, сразу видно, персона другого склада: чуть суетливый, едва ли не суматошный, чем-то неуловимо похожий на резвящегося щенка. Оба приподняли свои начищенные полуцилиндры и зашагали бок о бок, причем Кирюшин то и дело опережал.
— Надеюсь, все обстоит благополучно? — прокомментировал движение губ Липунова оживившийся в уголке чтец, для которого вот уж как минут десять не было работы.
— А у нас иначе и не бывает, — откликнулся Кирюшин по-всегдашнему чванно. — Дело знаем-с!
— Ну хорошо, хорошо… Передайте незамедлительно.
С этими словами Липунов вынул из кармана тщательно обернутый в бумажную материю и перевязанный крест-накрест бечевочкой сверток, размером примерно с портсигар, только раза в два потолще. Передал Кирюшину, совершено не таясь, жестом человека, не совершающего ничего противозаконного.
— Ух ты! — Кирюшин, приостановившись, покачал сверток на ладони. — А так-то вроде и не весит ничего, и полуфунта не будет…
— Спрячьте тщательнее, — процедил Липунов. — И передайте незамедлительно.
— Да уж конечно. Он как раз должен ко мне вскорости прийти.
— Вот и прекрасно. Всего наилучшего.
Приподняв головой убор, Липунов удалился столь же степенной, неторопливой походкой, а вот Кирюшин метнулся к краю тротуара, жестикулируя тростью так яростно, словно распоряжался тушением пожара: