, но совершенно неохота мне в них лезть, особенно ради копеечной прибыли. Меньше знаешь — крепче спишь. Так что простите великодушно: Пауля Францевича я очень даже уважаю, однако на сей раз дельце он мне подсунул
тухлое, о чем не премину сообщить при встрече. Одним словом, извольте откланяться. Не были знакомы, и не надо… — он решительно поднялся, пошарил в кошельке и звучно хлопнул по столу серебряной полтиной. — Это за чаек будет. Пошли, Аркаша, дел еще невпроворот…
И вот тут, как было заранее задумано, расписано и обсуждено, Савельев остался сидеть на месте. Он протянул руку к чайной паре, аккуратно снял верхний чайничек с заваркой, добавил кипятку и сказал непререкаемо:
— Николаша, ты как угодно, а я еще с господином Аболиным немного побеседую…
— Аркадий! Ты что, плохо в деле разобрался? — возопил Самолетов.
— Флегонтыч, я человек совершеннолетний, ни под чьей опекой не состою, — совершенно безмятежно ответил Савельев. — Так что позволь уж мне по своему разумению дело взять, не век же мне за тобой ходить, как бычок на веревочке…
— Аркадий!
— Николаша, ты вроде спешил куда-то?
Самолетов самым натуральным образом побагровел, замотал головой, словно крахмальный воротничок ему вдруг стал тесен, махнул рукой:
— Ну ладно, насильно утаскивать не буду. Одно скажу, друг ситный, доиграешься ты когда-нибудь со всей дворянской фанаберией… И Самолетова рядом не будет, чтобы помочь… Всего наилучшего!
Он яростно нахлобучил полуцилиндр и направился к выходу, все еще что-то недовольно бурча. Аболин с Савельевым какое-то время разглядывали друг друга без всякого выражения, потом Аболин вкрадчиво изрек:
— Осторожен ваш компаньон, осторожненек… Я бы даже, не возьмите в обиду, сказал, что — трусоват…
И вот тогда Савельев доверительно, как своему, сказал с усмешечкой:
— Ну чего вы хотите, Петр Петрович? Из поротых. Не то что его родители, а и сам Николаша до издания высочайшего манифеста об освобождении крестьян пребывал в крепостном сословии. А поротость — она, знаете ли, себя показывает долгонько…
— Да уж конечно, — сказал Аболин с неприкрытой брезгливостью. — Дали им волюшку, чумазым… — и хитро блеснул глазами, — а что это он упоминал о дворянских фанабериях? Вы, стало быть, будете…
— Имею честь принадлежать к дворянскому сословию, — сказал Савельев с некоторой гордостью. — Титулов не ношу, к Рюриковичам не принадлежу никаким боком, однако семейство старинное, от опричнины пошло. Вот только дворянство дворянством, а золотишко золотишком, и одно с другим частенько не сочетается… Короче говоря, любезный Петр Петрович, еще в екатерининские времена лишились предки последних деревушек и потянулись служить. Ну, а хорошей службы, когда нет ни влиятельной родни, ни связей, днем с огнем не сыщешь. Вам это, скорее всего, неведомо…