— Мисс Джонер! Мисс Джонер! Кэтрин! — Кто-то окликнул ее сзади. Это был режиссер. Он сунул ей в руку белую розу. — Я только что вспомнил, это для вас.
Кэтрин взяла цветок и поднесла к лицу, чтобы насладиться ароматом. Ей не нужно было записки. Она просто знала, что розу послал ей Фредерик.
Приветственные аплодисменты стихли. Музыканты ее собственного оркестра быстро заняли свои места на темной сцене.
Кэтрин поцеловала режиссера. Повертев розу в руке, она взяла ее с собой. Марианна и Майкл проводили ее до кулис.
— Держись, не давай публике остыть, — напутствовали они ее.
Осталось тридцать секунд, чтобы набрать дыхание.
Оркестр приветствовал ее выход на сцену. Музыкальное вступление перекрыло аплодисменты публики. Раз, два, три, сосчитала она про себя и пошла к рампе, утопая в волнах оваций.
Первое отделение прошло великолепно, публика аплодировала стоя и просила петь еще и еще. Кэтрин казалось, что она на балу в пламени сотен разноцветных светильников, сверкающих вокруг нее. Она всегда хорошо чувствовала реакцию публики, знала, как вести себя с ней. И она вкладывала всю душу и энергию в любимое дело, отдавала все силы каждый вечер, в течение четырех недель. Ее энтузиазм и вдохновение находили живой отклик в сердцах сотен людей. От ламп юпитеров было жарко, но она не замечала этого. Костюм сиял и искрился, а голос разливался по залу.
В первом отделении сорок минут она пела на бис по требованию публики, а когда ушла со сцены, у нее оставалось всего три минуты, чтобы сменить костюм.
Теперь она была в белом, и направленные лучи света, отражаясь от подвешенных к потолку зеркальных шаров, бросали фантастические отсветы на ее сияющее блестками роскошное платье. Плавной и медленной походкой, давая публике перевести дыхание, она снова вышла на сцену. По контрасту с первым отделением она пела баллады. Мягкое освещение помогало создавать элегическое настроение.
В перерыве между песнями, когда Кэтрин по традиции обратилась к зрителям со словами благодарности, кто-то узнал Фредерика, сидевшего в зале. И пока певица продолжала говорить, не понимая, почему зрители волнуются, стали раздаваться выкрики. Всмотревшись в полутемный зал, она поняла причину суматохи: она увидела Фреда. Ясно было, что публика хотела вызвать на сцену своего любимца.
Кэтрин хорошо понимала настроение людей и знала цену успеха. Если она не пригласит Фредерика на сцену, то много потеряет.
— Фредерик Эмбридж, — сказала она в микрофон, и ее голос разнесся по залу. — Не могли бы вы подняться сюда, на сцену, и спеть? В этом случае мы могли бы возвратить вам стоимость билета. — Она весело засмеялась, произнося эти слова, которые вызвали бурю аплодисментов и восторга, особенно когда он встал и направился к сцене.