Она полюбила Фредерика еще тогда, шесть лет назад. Когда он ушел, Кэтрин думала, что ее жизнь никогда больше не будет полной. Она стала отгораживаться от мужчин. Они могли быть друзьями, любимыми друзьями, но любовниками — никогда. Боль от разлуки с Фредериком проходила, но шрамы от нее постоянно напоминали, что надо быть осторожной. Она поклялась, что не позволит ни одному мужчине бросить ее, как это сделал Фредерик Эмбридж. Пусть он будет единственным, кто покинул ее. Это решение давало ей свободу в обращении с друзьями-мужчинами.
Теперь все ее сомнения и страхи были смыты потоком эмоций. Кэтрин поняла, что физическая близость позволила ей быть до предела раскованной в проявлении своей любви. Она пробудила в нем настоящее чувство. Кэтрин все больше ощущала себя полноценной женщиной, страстной и чувственной. Она долго противилась, опасаясь, что их отношения зайдут слишком далеко, пока наконец не устала от самой себя.
Однажды утром Фредерик разбудил ее, усыпав постель бутонами диких роз. Следующим вечером он преподнес ей шампанское в ведерке со льдом, когда она купалась в старинной ванне. Казалось, он был безумно счастлив! Но иногда она ловила его на том, что он изучал ее со странно напряженным выражением лица.
Хотя Кэтрин бесконечно любила его, она не могла еще целиком, до конца довериться ему. Оба они знали об этом, и оба избегали говорить на эту тему.
Как-то, сидя за роялем, Кэтрин подбирала аккомпанемент к песенному дуэту.
— Мне кажется, здесь должен быть минор в умеренном темпе для соло рояля и нужно ввести семь инструментов, главная инструментовка будет для скрипок и виолончелей. — Она играла и представляла себе звучание оркестра. — Что ты об этом думаешь? — Она повернулась к Фредерику, который смотрел на нее.
— Продолжай, — посоветовал он.
Кэтрин снова начала играть, давая ему возможность прервать ее, когда она будет в затруднении.
— Нет, — покачал он головой, — эта часть не годится. — Он подошел к роялю. — Примерно так. — Он сыграл то же с самого начала, лишь немного изменив ее вариант.
— Так что же здесь нового?
— Очевидно, у тебя плохой слух, если ты не улавливаешь нюансы. Хорошо, тогда скажи, может, начнем снова?
— Мне нравится, когда ты такой важный и величественный, Фред Эмбридж.
— В самом деле? Сейчас я такой?
— Ты был близок к тому, чтобы воспроизвести первую часть из Второй симфонии Чайковского.
— Ах! Неужели?! — вскричал он, повернувшись спиной к клавиатуре.
— Рисуешься? — пошутила она, когда он прекратил представление.
— Ты просто завидуешь.
— К несчастью, ты прав.