Они помолчали. Снег пошел, острый, крупитчатый, «дворники» заерзали по стеклу. Митрофанова закрыла окно.
– Слушай, Дэн. Ехать сейчас в отделение не имеет никакого смысла. Отвези меня домой, а утром посмотрим.
– Куда мы утром посмотрим?!
– Если Владимир Береговой ни в чем не виноват, его, конечно же, отпустят, – твердо сказала Митрофанова. – Во всем разберутся и отпустят. Может, не сразу, конечно, но…
– Это же громкое убийство, – перебил Дэн. – Сейчас в это дело влезет какая-нибудь прокуратура, и какой-нибудь очередной крутой перец возьмет его под личный контроль!
– И очень хорошо.
– Да что хорошего-то?! И расследовать ничего не надо, Береговой наверняка там везде наследил, как последний сукин сын, и в доме, и на трупе! Он же, зуб даю, его трогал! Ну, когда багажник открыл и увидел, что там… там лежит что-то! Кто станет разбираться, если тут такая удача свалилась – есть на кого убийство повесить!
– Пусть так, – согласилась Митрофанова. – А мы тут при чем?
– Кто – мы?
– Я и издательство «Алфавит»! Анну Иосифовну удар хватит, если она узнает, что наше издательство, пусть даже каким-то боком, связано с таким ужасным делом.
– Удар, значит, – повторил Дэн. – Вас всех немедленно хватит удар.
– Я даже не знаю, когда ей сказать, – озабоченно продолжала Митрофанова. – То ли сейчас, то ли до утра подождать, пусть уж хоть эту ночь поспит спокойно, потому что потом начнется!..
– Володьку надо спасать! Ты что?! Не понимаешь?!
– Я понимаю, что мы влипли в историю, – выговорила Митрофанова. – И нам нужно как-то выбраться из нее с наименьшими потерями.
Она думала так совершенно искренне. Она современная деловая женщина, которая не хочет лишних проблем. И что тут такого?..
Она была уверена, что все очень понятно и логично объяснила журналисту Столетову, и шарахнулась от него, когда он вдруг заорал в темноте и тесноте машины:
– А раз так, пошли вы все к чертовой матери!
Он затормозил у обочины, и сзади ему засигналили густо, сердито и на разные голоса, и сказал Митрофановой совершенно спокойно:
– Выметайся.
Она молча смотрела на него.
– Выметайся, я сказал. Барахло свое не забудь.
– А что, по-твоему? Я должна вмешиваться во всю эту дикость?! И втянуть Анну Иосифовну?! И вообще, что я могу? От меня ничего не зависит!
– И не зависит, и никому ты ничего не должна. Давай. Пока. Хорошего тебе вечера.
Митрофанова поняла, что он не шутит, посидела еще секунду, а потом выбралась из машины. Ее баул вылетел следом и шлепнулся в лужу, взметнув небольшое грязно-белое цунами, плеснувшее волной на ее ботинки.
– И тебе советую – не лезь ты в это дело, – громко, перекрикивая уличный шум, сказала Митрофанова в сторону открытой двери. – Ты все равно помочь ничем не сможешь, а только…