С.:Хорошо. Я увидела малышку в коридоре, рядом с кухней. Она плакала так, что у нее лицо покраснело от крика. Свет не горел, но утро было солнечным. Я видела все очень отчетливо. Играла какая-то опера.
О.:Где играла?
С.:На стереосистеме. Но ребенок почти заглушал ее. Я едва могла собраться с мыслями. Я подошла, чтобы успокоить девочку, и как раз тогда заглянула в гостиную. И увидела… о боже…
[Перерыв в записи]
О.:Успокойтесь, миссис Боуман. Салфетки справа от вас, на столе.
Лэш отложил протокол. Дальше читать было незачем. Он хорошо знал, что нашла Морин Боуман.
«Не думаю, что когда-либо видела более счастливую пару». Почти то же самое, слово в слово, сказал ему в ресторане в Нью-Лондоне отец Линдси Торп, с лишенными выражения ввалившимися глазами. И то же говорили все.
Что пошло не так в их браке? Что случилось?
Период жизни Лэша, когда ему приходилось иметь дело со всевозможными патологиями, делился на две части: первую, когда он служил в ФБР судебным психологом и исследовал акты насилия постфактум, и вторую, когда он имел частную практику и работал с людьми, стараясь, чтобы они никогда не совершали никаких противоправных деяний. Ему очень хотелось отделить эти два мира друг от друга, но здесь, в этом доме, он чувствовал, как оба сливаются воедино.
Он посмотрел на второй конверт, с надписью «Собственность корпорации „Эдем“, строго конфиденциально». Сорвав печать, он открыл конверт. Внутри лежали две неподписанные видеокассеты. Лэш вынул их и несколько мгновений взвешивал в руке, потом встал, подошел к видеомагнитофону, включил его и вставил одну из кассет.
На черном экране появилась дата, а за ней длинная последовательность сменяющихся цифр. Потом вдруг показалось симпатичное мужское лицо, снятое крупным планом: каштановые волосы, проницательные карие глаза. Это был Льюис Торп. Он улыбался.
Подавая заявление в «Эдем», любой человек должен был сесть перед камерой и ответить на два вопроса. Кроме скупых личных данных эти первые съемки Торпов стали единственным материалом, который предоставил ему Мочли.
Лэш сосредоточился на записях. Он уже неоднократно видел обе. Здесь, в доме Торпов, он собирался просмотреть их в последний раз в надежде, что в этой обстановке заметит некую связь, которая ускользала от него прежде. Это выглядело маловероятным, но идеи заканчивались, и он потратил куда больше времени, чем рассчитывал.
«Почему вы пришли к нам?» — спросил голос из-за камеры.
Улыбка Льюиса Торпа была искренней и обезоруживающей.
«Я здесь, поскольку в моей жизни чего-то не хватает», — просто ответил он.