— Правда? Олежка, кто же тебя так назвал?
— Никто, Гюльнара Ануаровна. — Голос вежливый, чудесная улыбка. — Это фамилия. У меня папа украинец. — И после паузы. Кратенькой. Почти незаметной. — Был.
Эта пауза. Сколько смысла в ней. Бедный ребенок потерял обоих родителей…
Мразь, ах, какая же мразь.
И сияющие глаза Маринки. Сестренка…
Она в таком восторге была от нового своего друга. Пусть не скажешь про него, что он из хорошей семьи, так даже привлекательнее. Романтика. Другие люди, другие отношения, и компания, странная, но интересная. Мама с папой не возражали. Их можно понять. Пусть лучше дочка бегает в какой-то там детский клуб, где есть кому присмотреть за ребятами, где заняты они делом, читают книжки, обсуждают их, чем свяжется с действительно дурной компанией.
А уж Олег, он просто очаровал всю семью. Даже бабушку, убежденную противницу всех и всяческих гостей в доме Чавдаровых. Маринка.
— Отец Алексий…
Священник вздрогнул от этого приятного, спокойного голоса. Поднялся на ноги. И остался стоять. Нельзя поддаться чувствам сейчас. Вообще нельзя поддаваться чувствам. Зверь пристрелит его сразу, как только поймет, насколько опасен стал священник. Как только поймет, что теперь в его клетке тоже сидит зверь.
— Отец Алексий, будьте любезны выйти из ванной и сесть в свое кресло.
Как может он говорить так спокойно? Как может быть Дружелюбным и вежливым? Как…
«Так же, как и ты, — холодно сказал себе священник. — Точно так же».
«Он играет».
Злость отбивала в груди рваные стаккато. И нужно было смирить ее, успокоить, упокоить, удавить.j
«Он просто играет».
Давным-давно, еще в детстве, отец Алексий — тогда его звали Александром, Сашкой, — сам был таким. И они с Олегом… со Зверем, понимали друг друга прекрасно. Дети любят риск. Не зная еще ни настоящей боли, ни настоящего страха, дети играют. Родители могут волноваться, переживать, запрещать что-то. Дети не могут. Не умеют и не хотят. Не для них это.
И Зверь играет.
Он представился своим настоящим именем. Он ничего не скрывает, а если спросить — ответит. Ответит честно. Он предоставил своему пленнику определенную свободу действий. Он знает, что жертва его опасна. И ему это нравится.
Пацан!
Скорее, кошка, привыкшая играть с мышами, но схватившая крысу. И знает уже, что крыса, пожалуй, способна ее сожрать, а остановиться не может.
Или нет?
Отец Алексий проследил, как открылась дверь, и Зверь выкатил тележку с посудой.
Нет.
Ему наплевать. Ему все равно, кого поймал он. Кого хочет убить. Для него не имеют значения события десятилетней давности. Ведь не по Зверю ударили они. Это не его сестру нашли убитой, изуверски убитой. Господи, за что?! Как долго умирала она? Минуты? Часы? Это не его мать сошла с ума, не в силах справиться с горем. Не его отец, раздавленный всеми бедами сразу, начал спиваться, на глазах теряя человеческий облик…