Его взгляд остановился на Поузи, которая рассматривала качающиеся у нее над головой цветные шарики, прикрепленные к пологу коляски, и восторженно агукала, пытаясь схватить их ручками.
Джош не переставал думать о ней с тех пор, как адвокат сообщил о его опекунстве. Майкл хотел, чтобы именно Джош занимался с Поузи, чтобы девочку воспитывал родной отец. Ему вспомнилась улыбка Поузи и то, как она трепала его за бороду. Он словно вновь ощутил тот особенный теплый детский запах и неизвестную ранее радость, которую он испытал при виде этого хрупкого, нежного создания, вспомнил, с каким восторженным изумлением ощущал ее живое трепетное тепло на своих руках. От осознания, насколько она ранима и беззащитна, у него встал ком в горле.
– Единственным отцом, который когда-либо будет у моей дочери, буду только я, и никто больше, – твердо произнес Джош. И добавил: – Это самое меньшее, что я могy для нее сделать. – Потом повернулся и посмотрел на Грейс, которая побелела от его слов и закрыла рот ладонью. – Вернее, мы с тобой можем сделать.
Джош подошел к детской коляске и присел на корточки. Он дотронулся до крошечной ручки девочки своим сильным загорелым пальцем. На фоне смуглой кожи отца пухленький кулачок Поузи казался почти прозрачным. Она тут же по-хозяйски схватила его за палец и, от радости замолотив по воздуху ножками, во весь рот заулыбалась.
– Есть нечто, что мы должны сделать вместе, – произнес он, глядя на дочь, но обращаясь к Грейс. Не дождавшись ответа, он повернулся к ней и прибавил: – Ты ведь знаешь, что я прав.
– Разве?
– Конечно. Ты хочешь того же, что и я.
Грейс уставилась на него:
– Почему ты так в этом уверен? Она ведь никогда не была тебе нужна, Джош! Забыл, как говорил, что не хочешь заводить детей?
Грейс помнила обо всем так, будто это было вчера. В тот день, когда молодая подруга Кингсли-старшего родила сына, Джош поклялся, что никогда не заведет собственных детей.
Конечно, в нем говорил обиженный юнец, но с тех пор вряд ли что-либо изменилось.
На мгновение их взгляды встретились, и она поняла, что и он помнит.
– Легко говорить о нежелании иметь детей до тех пор, пока не увидишь их воочию, Грейс. Поузи не выдумка, – он проглотил подступивший к горлу ком, – она моя…
Он с такой нежностью взглянул на ребенка, что у Грейс екнуло сердце. Однако инстинкт подсказывал ей, что этого человека опасно жалеть, нельзя допустить слабости, иначе она проиграет и потеряет свое дитя. Ей прекрасно известно, каким закоренелым эгоистом является этот человек, готовый сейчас пустить слезу.