— Знаете, если вы чем-то торгуете, то должна вас предупредить с самого начала: зря теряете время. Мне ничего не нужно.
Уголки его рта приподнялись в улыбке, а Джасмин будто получила удар в солнечное сплетение: у нее прервалось дыхание.
— Чем-то торгую? — Его голос соответствовал всему его облику: глубокий, чувственный, обворожительный. — Я бы сказал, что, кроме самого себя, мне продать-то и нечего, но думаю, вы бы просто раздавили мое хрупкое «я». — Он засунул руки в карманы брюк. — Я искал свою мать. Я Кейл Крейген. Что же касается вас, могу предположить, что вы и есть та Джасмин, которую никогда и нигде не застать.
— Я прав? Вы Джасмин? — спросил он, прерывая затянувшееся молчание, а Джасмин удалось только кивнуть в ответ. — Ну вот, наконец-то мы встретились, — добавил он. В его голосе звучали низкие, чувственные нотки, эта чувственность, казалось, была осязаемой и, достигнув Джасмин, опутала ее паутинкой смутного желания.
Кейл Крейген. Вот он какой, сын Лореллы. Это и есть «дедушкин протеже».
Джасмин могла только еще раз мысленно повторить, что он безумно привлекателен. Но это не просто привлекательный мужчина. Скорее, он обладает некой самоуверенностью, манерой так держаться, будто покорил мир — и сознает это.
Его наружность лишь соответствовала его манере. Волосы, темные и густые, были зачесаны надо лбом с нарочитой небрежностью, какой не без труда добилась бы женщина, и, открывая уши, спускались сзади на воротничок несколько ниже, чем диктовала мода.
Глаза у него были карие, обрамленные прямыми темными ресницами. Позже Джасмин узнала, что его глаза могут воспламеняться и чернеть до цвета густого шоколада — в минуту, когда его захлестывает чувство.
У него был волевой квадратный подбородок, а когда Кейл, как сейчас, улыбался, две глубокие складки ложились по бокам его рта, а белые зубы делались еще белее на фоне загорелой кожи.
В первые мгновения Джасмин охватило почти непреодолимое стремление бежать: это был самый неотразимый, самый опасный мужчина из всех, с какими ей приходилось встречаться. И все же она знала, что бежать не способна. Влечение к нему с предельной легкостью победило в ней и тревогу, и страх.
С этой первой встречи вся жизнь Джасмин была то исступленный восторг, то неверие. Восторг от близости Кейла и неверие в то, что такая яркая личность, такой красавец мог хоть немного заинтересоваться такой, как она, заурядной девушкой.
Джасмин не обольщалась на свой счет: среднего роста, средних достоинств фигура и миловидное лицо.
На взгляд Джасмин, положение не спасала и копна рыжих непослушных кудрей. У нее была бледная кожа, которую приходилось особенно тщательно защищать от солнца, чтобы не получить ожога. Глаза у Джасмин были голубые, а переносица усеяна веснушками. Короче, хвастаться было нечем.