— Горе ты мое, — с болью сказала она.
Маргарет справилась с искушением нежно погладить ее и сказать, что все в порядке, поскольку о порядке можно было только мечтать. Снова поднявшись, она подошла к плите и помешала соус к макаронам. С ее везением блюдо могло подгореть.
Возникнув за ее спиной, Дональд принюхался.
— Пахнет великолепно. Жаль, что мне не доведется попробовать.
Повернувшись, она растерянно уставилась на него.
— Прошу прощения. Очередное совещание с командой из Лондона. Оно начнется сегодня вечером и, как я предполагаю, займет большую часть завтрашнего дня. Чтобы вы поняли, насколько серьезно это дело, объясняю, что, приобретя новую фирму, мы должны срочно организовать ее работу, привлечь новых сотрудников. Сейчас как раз разрабатывается технология производства деталей для электронно-вычислительных машин нового поколения. В наши дни они так стремительно совершенствуются, что отложишь решение дел на день — опоздаешь на целый год, Конечно, я должен был заранее предупредить вас, что уеду.
— Дело не во мне, — быстро прервала его Маргарет. — А в ребятах. Сегодня вечер пятницы. Они только и говорили о том, как проведут вместе с вами уик-энд, а теперь мне снова придется объяснять им, что у вас дела, и видеть их грустные глаза.
Он еще раз сокрушенно вздохнул, и Маргарет испытала угрызения совести из-за того, что так давит на него. Но неужели нельзя было провести встречу в обычный рабочий день?
— Кто назначил время совещания? — поинтересовалась она.
— Элизабет. Она ведает распорядком дел.
— Еще бы, — пробормотала Маргарет и с такой силой стала помешивать соус, что он выплеснулся через край сковородки и испачкал ей свитер. От возмущения на глазах у нее выступили слезы. Сорвав с крючка кухонное полотенце, она стала вытирать пятна.
Дональд осторожно обнял ее и, взяв из ее рук полотенце, вытер капельку соуса, попавшую на ее подбородок.
— Не злитесь на меня, Маргарет. Я изо всех сил стараюсь чаше бывать дома. Обещаю завтра закруглиться как можно скорее, — заверил он, и голос его был полон искренности.
Маргарет насупилась.
— Ваши обещания убедительны лишь для меня, и то не всегда. Что говорить о детях.
— Не хмурьтесь, а то у вас будут морщинки, — шепнул он и, приблизившись, кончиком языка коснулся ее верхней губы.
— Соус, — попытался объяснить он, а затем опять, уже без всяких извинений или оправданий, наклонился — и поцеловал ее.
Маргарет забыла о соусе, о совещании, о том, что сердилась на него. Для нее перестало существовать все на свете, кроме ощущения его губ, прикосновения его языка, тепла его дыхания и тела под ее руками. Она бы забыла, и как ее зовут, если бы Дональд не прошептал ее имя, волнующе опалив жарким дыханием.