— Какое счастье! Значит, это не я?
— В каком смысле?
— Просто я сейчас подумала, что, может быть, это все мои вчерашние разговоры…
Вчера Лусия почти кричала (хотя в этой кошмарной стране почти все и почти всегда так разговаривают, иначе им неинтересно), что Морин пора перестать работать как ненормальной, а надо завести себе приличного парня и жить нормальной… э-э-э… половой жизнью. Вообще-то Лусия выразилась несколько энергичнее, но в испанском языке для обозначения этого акта несравнимо больше возможностей.
— Лу, твои вчерашние вопли здесь ни причем, и вообще, единственное, что мне действительно нужно, так это горячий душ и крепкий сон… Мне завтра в семь вставать!
— Bay! Я потрясена. А как машина?
— Отлично, В ней просто нет бензина, а так все в порядке. Завтра я возьму машину Сюзанны, съезжу на заправку, куплю канистру, вернусь, заправлюсь… Нет, пожалуй, надо будет встать в половине седьмого.
Морин беспомощно вцепилась в свои густые черные волосы и несколько раз их дернула.
Надо подстричься совсем коротко. Глупо ходить по жаре с таким вороньим гнездом на голове. И ладно бы — кудри по плечам, но эти прямые черные космы… Больше всего она напоминает галку, отставшую от стаи и случайно очутившуюся в тропическом лесу. Черные волосы, длинный нос, смешная прыгающая походка… Морин Аттертон, к вашим услугам. Двадцать семь лет, стенографистка, машинистка, в прошлом искусствовед. Ирония судьбы — всю жизнь готовить себя к изучению арабской миниатюры, а закончить финансовыми отчетами, к тому же чужими!
— Лу, я сойду с ума. Я больше не могу. У меня дрожат руки, у меня слипаются глаза, я вижу голых дядек у бассейнов, сегодня в офисе сломался кондиционер — лучше бы дед просто пристрелил нас, честное слово! Я хочу есть, пить и спать одновременно. И еще я хочу домой!
— Опомнись, подружка! В каком это смысле?
— В Англию!
— Но ты уехала оттуда пятнадцать лет назад!
— Да, и сегодня поняла, что совершила ошибку!
— Да тебе же было всего двенадцать лет!
— Зато сейчас мне двадцать семь, и я хочу в Англию!
В голосе Лусии зазвучала обида.
— Ты хочешь сказать, что Аргентина — плохая страна?
— Аргентина — прекраснейшая из стран, Лу, но я больше не могу здесь жить. У меня ничего не получается. Я абсолютно никчемный человек. Ко мне даже загар не прилипает. Вот вам, пожалуйста — белая мышь. Нет, моль.
— Вот что, мышь, то есть моль! Я пошла дежурить, заодно поговорю с Алехандро, он тебя примет на днях. А ты лезь в душ, потом в кровать — и постарайся выспаться хоть немного. Что же до мужика… Знаешь, я бы сказала, что это нормально.