самолета противника.
...В течение 14 июля продолжались бои на СЕВЕРО-ЗАПАДНОМ,
ЗАПАДНОМ и ЮГО-ЗАПАДНОМ направлениях.
Наши войска противодействовали наступлению танковых и
моторизованных частей противника и неоднократными контрударами
наносили врагу тяжелые потери.
...В течение 24 июля развивались упорные бои на ПОРХОВСКОМ,
СМОЛЕНСКОМ и ЖИТОМИРСКОМ направлениях.
На остальных направлениях и участках фронта крупных боевых
действий не велось.
Наша авиация в течение дня во взаимодействии с наземными
войсками наносила удары по мотомехчастям и пехоте противника и
действовала по авиации на его аэродромах.
По уточненным данным, за 23 июля в воздушных боях и на земле
нашей авиацией уничтожено 58 самолетов противника. Наши потери - 19
самолетов.
По уточненным данным, при налете на Москву в ночь с 23 по 24
июля сбито 5 немецких самолетов.
НАШЕСТВИЕ
Эльвира родилась, когда родители любили друг друга, а Вячеслав Борисович верил в свою звезду. Имя для дочери он выбрал по своему вкусу, звучное и в то время модное. Дочка походила на мать, и вначале это сходство нравилось отцу. Нравилась ее круглая мордашка с круглыми, чуть удивленными глазами, нравилась походка, веселая и бойкая, нравилась застенчивая смешливость. Однако постепенно неудовлетворенное самолюбие вытесняло из сердца Баклашкина все добрые чувства и раньше других - любовь к родным.
Рождение сына, казалось бы, вновь повернуло его к семье, но продолжалось это очень недолго. Маленький Толя казался отцу слишком похожим на него, в нем отец видел свою собственную беспомощность и предрекал сыну такую же несладкую жизнь. Воображение Баклашкина рисовало ему большую и несчастную семью, во главе которой волей случая оказался он. Нет, здесь ему счастья не видать. Поэтому при первой возможности отец сбежал от детей и жены.
Между тем Вячеслав Борисович ошибался. Это была счастливая и дружная семья, где все любили друг друга, ни в чем не считали себя обделенными, и единственным их горем был позорный уход отца. Они не понимали причин такого поступка и оттого огорчались еще больше. Об этом в семье никогда не говорили.
Однажды - уже в августе - придя с очередного ночного дежурства, мать сказала вроде бы мимоходом:
- Говорят, папу нашего сегодня с эшелоном на фронт отправляют.
Дети смотрели на мать настороженно и ждали, что будет дальше. То, что она назвала Баклашкина папой, слегка задело их обоих. Папой его давно здесь не называли.
- Может, сходите на вокзал? В одиннадцать отправляют, я слышала. Надо все-таки...
Семенову не хотелось провожать отца, но возражать он не стал. Мать старалась не смотреть на детей, она понимала, как им будет трудно. Она не просила, не советовала - она надеялась.