- Баба она неплохая, добрая, работящая, но бесхарактерная, бесхребетная, без силы воли. В наше время сила воли - все. - Иногда он уточнял себя: - Сила воли, умноженная на разумную гибкость и непримиримость к недостаткам.
Александр Павлович не формулировал точных причин своей снисходительности, но главная - была в том, что он хорошо знал Вячеслава Баклашкина, иной раз выпивал с ним стопку-другую в чайной возле рынка, но не уважал его. Если же человек, которого Александр Павлович не уважал, обижал кого-то другого, то этот другой и вовсе не стоил уважения.
- Точка зрения отличается от кочки зрения как ученый от грамотного, сказал Козлов. - Обо всем народе надо думать, о стране.
- Правильно говоришь, Александр Павлович! - воскликнул дед Серафим, который всегда принимал сторону предыдущего оратора, потому что ему было интересно, что скажет следующий.
Однако возражений со стороны Натальи Сергеевны не последовало, весь пыл ее прошел, она застеснялась своей упрямости, побоялась спорить дальше, чтобы не обидеть собеседника.
- Что-то машина долго не идет, - сказала Наталья Сергеевна, находя повод отойти от Козлова и заняться своими делами. - Пойду и я. Как приедут, услышу.
Александр Павлович взглянул на свои большие часы и удивленно поднял брови. Он не волновался, ибо волноваться на людях - значит терять авторитет.
- Радио, что ли, послушать... - Он перенес приемник с сундука на подоконник, включил в сеть и присоединил антенну. - В последний раз.
Наталья Сергеевна, тетя Даша и дед Серафим очень этому обрадовались. После недавнего воздушного налета радиотрансляция в городе не работала.
Приемник нагревался медленно, а когда нагрелся, сразу закричал на непонятном языке. Кричал он громко и нахально, слова летели, как кирпичи. Никто из присутствующих не знал немецкого языка, но все поняли, что это говорит именно немец, и даже не просто немец, а фашист. Всем стало жутко, что приемник вдруг ни с того ни с сего заговорил не по-нашему, но больше других испугался Александр Павлович. Он кинулся к подоконнику и рванул шнур. Фашист умолк.
- Шкала сдвинулась, - суетливо объяснял Александр Павлович, настройка... сдвинулась, и все. Увязывали, переносили... Я его сдавать собирался... Шкала сдвинулась.
Александр Павлович в самом деле никогда не слушал фашистское радио, он и не думал об этом: ему вполне хватало сознания, что у него есть радиоприемник - один на всю улицу. Слушал же он только радиостанцию имени Коминтерна, Москву.
Как не испугаться, когда приемник вдруг заговорил по-немецки! Может быть, это сам Гитлер говорил, кто знает. Неприятно было и то, что приемник этот следовало сдать еще месяц назад, но Александр Павлович купил его перед самой войной по случаю, и жаль было расставаться с такой ценной вещью. Теперь все это могло обернуться большущей неприятностью.