За обедом, который Виктор поглощал деловито и быстро, он успел рассказать, что у него совсем мало времени, что он здесь оказался случайно, проездом в свою часть, которая должна быть поблизости.
- Представляешь, - Виктор обращался преимущественно к Эльвире, кинулся к своим, они неделю назад уехали. Я полетел в школу - там никого. Тогда я к тебе... - Он поправился: - К вам.
В этих словах была одна неточность. В школу Виктор не заходил. Прямо из своего дома он помчался в райтоповский двор, чтобы увидеть Эльвиру. Он и сам не знал, почему так получилось. Просто с начала войны он чаще всех своих знакомых вспоминал ее, не очень уж складную, смущающуюся от прямых взглядов, но очень смешливую и острую на язык. Почему-то получалось, что он вспоминал про нее что-то такое, о чем никогда прежде не думал. Вспомнилось, например, как она года три назад принесла ему, редактору стенгазеты, очень странные стихи. Начинались они так:
Зима-чародейка укутала в шубы лесных великанов,
надолго уснувших.
Все тихо в лесу. Только изредка птичка захочет воспеть прелесть
дней промелькнувших
И, вдруг испугавшись чего-то, смолкает,
Но эхо ее одинокого пенья лесного могучего сна не
сломает...
Да, точно. Эля училась тогда в седьмом.
- По-моему, это гекзаметр, - сказал Виктор, возвращая Эле листок со стихами.
- Ну и что? - спросила она, не понимая. - Разве это плохо?
- Ты же не Гомер, слава богу, - сказал тогда Виктор и стихи в газету не взял.
Виктор управился с обедом быстро, стоя выпил кисель из граненого стакана и спросил Элю:
- Ты меня проводишь?
За воротами он хотел сказать, что, наверное, ни к кому еще так не относился в жизни, как к ней, но не решился. Это было бы очень неожиданно. Ведь они всегда были только товарищами, и про них нельзя было сказать, что они дружили. Это слово на языке школьников их города значило несколько больше, чем оно значит на самом деле.
Они прощались недалеко от стадиона.
- А я твои стихи помню, - сказал он.
- Какие? - удивилась она. - Я стихов не пишу.
- Писала, - сказал он. - В детстве.
- Неужели помнишь? Я и то забыла.
- Помню, - сказал он. - "Все тихо в лесу. Только изредка птичка захочет воспеть прелесть дней промелькнувших..."
Он быстро нагнулся, поцеловал ее в губы и быстро зашагал прочь.
Она вернулась домой удивленная и взволнованная. Конечно, каждой девушке приятно, когда она нравится такому парню, как Витя, но Эля и представить себе не могла, что это так.
"Под настроение, наверно. Прощается со школой, а никого больше не нашел. Хорошо, что заехал, - думала она. - Теперь уж точно, что где-то рядом есть крупная танковая часть. Ведь он танкист".