Я лениво отковыривала ложечкой присохшие к тарелке ягоды, когда на кухню быстрым шагом вошел Эгмонт. Он тоже был одет по-дорожному.
— Так и думал, что ты здесь, — вместо приветствия сообщил маг, ногой пододвигая себе табуретку. Столика хватило как раз на нас двоих, и я подумала, что, если придет Сигурд, кто-то окажется лишним. И я даже знаю кто.
— И тебе доброе утро… Когда мы отбываем?
— Через час с четвертью. — Эгмонт жестом пресек все попытки поставить на столик еще одну миску. — Я все утро вычислял траекторию телепорта. Не знаю, могу ли я хоть что-то гарантировать, но, во всяком случае, я сделал все, что от меня зависело.
— Если не можешь гарантировать ты, то кто же тогда может? — философски заметила я, допивая молоко. — И потом, если даже твой телепорт перекосило, что уж говорить о ковенских?
Прежний Эгмонт непременно сделал бы мне замечание о нарушении субординации и цеховой солидарности. Нынешний же довольно хмыкнул.
Четыре поварихи торжественно пронесли пирог через всю кухню. Гномка бдительно следила за тем, как его ставят в печь, и прикрикивала, когда ей казалось, что подчиненные действуют слишком неаккуратно.
— А в честь чего праздник? — поинтересовалась я.
Эгмонт пожал плечами.
— Это не праздник, — равнодушно сказал он. — Так, небольшое торжество в узком семейном кругу. Барон вернулся, с ним Георг… жених старшей из моих младших сестер.
— Аннелизе, — быстро сказала я. — Я помню.
До нас никому не было дела: все сгрудились вокруг печи, внимательно разглядывая пирог. Момент был самый подходящий, и я, поколебавшись, спросила:
— Эгмонт, а зачем ты вообще отсюда сбежал?
Маг глянул как-то странно, и я поторопилась объяснить:
— Знаешь… я бы, наверное, не сбежала. Семья, мать, сестры… отец неродной, ну и ладно…
— Луи проболтался, — уверенно сказал Эгмонт.
Я сделала совершенно непонимающее лицо.
— Допустим, сестер тогда еще не было… — Рихтер вдруг улыбнулся. — Слушай, Яльга, да мы, похоже, одни и те же книги читали! Кого-кого, а бедного несчастного маленького бастарда, которого шпыняют все кому не лень, здесь отродясь не водилось. Здесь водился вероятный наследник барона, которого оный барон всеми силами воспитывал, как надлежит. Ты же видела мою мать! Это сейчас у нее четыре дочки на выданье, а представь, каково мне было двадцать лет назад? Короче, мне это изрядно надоело, и я сбежал.
Я не читала книг, но это было непринципиально. Образ страдающего внебрачного сына нещадно эксплуатировался менестрелями, а в каждом из нас все-таки живет своя маленькая Полин де Трийе. В конечном счете история Эгмонта выглядела куда логичнее, но чего-то все-таки не хватало. Романтичности, может быть?