Он ярко представил, как магистр Дэнн отхлебывает пиво из местной тяжелой кружки, довольно крякает и благосклонно принимает у магистра Назона очищенную вяленую рыбешку, — и поспешно поставил максимальный телепатический блок. У госпожи некромантки, вероятно, имелось чувство юмора, но проверять это не хотелось. Ну а откуда взялся Назон, Рихтер и сам не знал — вероятно, для соблюдения загадочного лыкоморского принципа: «Коли уж соображать, так токмо на троих».
Видение было до того правдоподобным, что Эгмонт зажмурился, потряс головой и строго сказал себе, что он не пифия и становиться ею не собирается. По одному он открыл глаза — и еле сдержался, чтобы не помянуть разом мрыса и всех его присных.
На расстоянии вытянутой руки от Эгмонта стоял коллега Марцелл Руфин Назон — хвала богам, без пива, рыбы и Шэнди Дэнн. Бестиолог рассматривал Рихтера с нехорошим профессиональным прищуром, слегка наклонив голову набок.
— Вам нехорошо, коллега Рихтер? — ласковым голосом поинтересовался он.
«Было хорошо, пока тебя не было!» — мрачно подумал Эгмонт, а вслух произнес:
— Спасибо, все в порядке. Просто неожиданно закружилась голова.
Это было весьма правдоподобно, ибо с последнего рейда Рихтер вернулся с огромным синяком под глазом.
— Не знаю, не знаю, — с сомнением протянул Назон. — Даже если так, я все равно не могу бросить вас на произвол судьбы! Кроме того, моя вторая специальность — врачебное дело, это и в дипломе написано. Так что, хотите вы или нет, но я вас провожу!
Эгмонт открыл было рот, но Назон опередил его:
— Это не обсуждается! — Потом, наверное, все-таки опомнился и добавил тоном ниже: — Коллега Рихтер.
Четко обозначив свою позицию, он клещом вцепился в локоть Эгмонта и не отпустил его, даже перешагнув порог трактира «Под пентаграммой». Бестиолог не столько поддерживал, сколько путался под ногами, но не лупить же его боевым пульсаром!
Трактирщик, увидев эту пару, ничуть не удивился, а просто что-то шепнул служанке. Так что когда Эгмонт чуть ли не в обнимку с бестиологом поднялся по узкой винтовой лестнице на второй этаж, в отдельную залу, он застал там Гюи, с изумлением наблюдавшего, как служанка кладет на стол еще одну салфетку и ставит третий прибор.
После этого избавиться от Назона стало совсем уж невозможно.
Эгмонт представил Гюи и магистра Назона друг другу, но беседа почти сразу увяла сама собой. Подали горячее. Все были голодны, и Рихтер, зарабатывавший в то время не так уж много, подумал, что все к лучшему: одному такой обед обошелся бы слишком дорого, двоим — дороговато, а на троих — самое оно.