Степанида. Да мне больно доченьку-то увидать хотелось.
Агафон. Вот и увидишь, коли Бог даст. Все своим чередом, торопиться-то никогда не надо.
Степанида. Уж я не чаяла и дожить-то. Ноги-то старые, а то бы так и побежала.
Агафон. Что бежать-то? Ну что бежать-то? Зачем? Баба дура, зачем? А мы смирненько придем, скромненько… всему свое время, свой предел. Достань-ка мне лепешечку из мешка, пожуем пока.
Степанида (достает). На тебе помягче, а то не угрызешь.
Агафон. Ну, хорошо, ладно. Вот это мне по зубам. (Едят молча.)
Степанида. Что-то наша Даша делает теперь, поглядела б хоть одним глазком.
Агафон. Что? Известно что — свое дело делает; хозяйство есть, чай, хлопочет; люди богатые, не то что мы.
Степанида. А ведь как, чай, трудно ей, бедной, в чужой-то семье!
Агафон. Не в чужой, а в своей.
Степанида. Да говорят, что муж-то ее не любит.
Агафон. Мало что говорят: не всякому слуху верь.
Степанида. А уж как она, бедная, нам рада-то будет!
Агафон. Известно, рада будет. А все, старуха, чай, маленько зазорно будет на стариков-то своих смотреть. Как ты думаешь, а?
Степанида. Что ж зазорно? Бог ей судья, мы сами не безгрешные.
Агафон. Известно, не безгрешные… А все как-то тово… детищу-то против родителей… как будто не годится.
Степанида. Что ж, Агафон Потапыч, ты ведь в те поры сам первый ее простил.
Агафон. Что ж не простить! Я любовь к ней имею, потому одна, а кого любишь, того и простишь… Я и врагу прощу, я никого не сужу. Да разве я один судья-то? а Бог-то? Бог-то простит ли? Может, оттого и с мужем-то дурно живет, что родителей огорчила. Ведь как знать?
Спиридоновна и Даша входят.
Явление десятое
Те же, Спиридоновна и Даша.
Спиридоновна. Сейчас, матушка, сейчас! Подожди немного, красавица. Лошадок заложут тебе хороших, мигом довезут. Посиди вот тут, подожди.
Даша (садится к столу). Хорошо, я подожду.
Спиридоновна. Что ты, никак плачешь? По родителям, что ли? Аль горе какое есть?
Даша. Нет, так, ничего.
Спиридоновна. Что тосковать-то, нынче масленица. Гляди-ка, народ-то скружился совсем. Масленица ведь один раз в году бывает, не уважать-то ее нельзя. А уж правду-матку тебе сказать, беда как голова болит.
Агафон. Кому масленица, кому и великий пост. Ох, ох, ох…
Спиридоновна. Вестимо, что так. (К Груше.) Сунь-ка, Груша, в печку давешние блины то, годится к ужоткому, к ужину.
Груша. Сейчас, матушка. (Берет ухват.)
Спиридоновна. Подальше подвинь, подальше. Ну, да вот эти-то… да вот горшочек-то.
Груша сажает и опирается на ухват.
Даша (говорит нараспев, сквозь слезы).
Полечу я пташечкой кукушечкою,
Полечу на матушкину на сторонушку.