– Пару недель назад я обедала с конгрессменом из Кентукки, – сообщила она. – Очень красивый мужик, к тому же искренне желает увеличить правительственные ассигнования на образование в сельской местности. Ты же знаешь, как близко к сердцу я принимаю этот вопрос. Так что у нас много общего.
Морин была невысокого мнения о политиках, и на нее не произвел впечатления конгрессмен из Кентукки.
– А еще кто-нибудь? – требовательно поинтересовалась она.
– В прошлый уик-энд я ходила под парусами с помощником попечителя Смитсоновского музея. Он настоящий очаровашка. Окончил Джорджтаунский университет на пять лет раньше меня. У нас было о чем поговорить.
– Как его зовут?
– Дональд.
– Какое-то утиное имя… – закапризничала Морин, но тут же спохватилась: – Он тебе действительно нравится? – Она не смогла скрыть заинтересованности. – В смысле, ты собираешься встретиться с ним еще?
– Надеюсь, – беззаботно ответила Лесли. – Но в ближайшее десятилетие или два я не намерена строить планов замужества.
– О боже, Лесли, на тебя невозможно угодить. Кого же ты желаешь встретить? Очарованного принца? Супермена?
– Не такая уж я придирчивая. Любой миллионер с внешностью Грегори Пека и душой поэта завоевал бы мое сердце в одно мгновение.
– Ты постоянно шутишь на этот счет, Лесли, но тут не шуточное дело. Что будет через десять лет, когда ты станешь президентом агентства с дурацким названием «Нет проблем», но при этом останешься одинокой, без мужа в своей шикарной вашингтонской квартире, а единственный звонок в субботу вечером тебе сделает клиент, жалующийся на то, что рекомендованный тобой шеф-повар не умеет готовить лягушачьи лапки, жабьи коленки или еще какое жуткое блюдо, которое будет к тому времени в моде в Вашингтоне?
Да, тяжелый день, к тому же завершающий очень тяжелую неделю. Лесли постаралась не злиться на сестренку. Морин вовсе не пыталась вмешиваться в ее дела или навязывать свои ценности. Беда в том, что у Морин и Линды в голове не укладывается, как это незамужняя женщина может быть счастлива. Самоотдача Лесли на ответственной работе в таком большом городе, как Вашингтон, казалась ее сестрам необъяснимой и досадной. И они уже лет пять вели неустанную кампанию за то, чтобы Лесли вышла замуж, желательно в родном городе.
– Знаешь, Лесли, – продолжала Морин, – если бы ты была честна сама с собой, ты бы признала, что женщина не может считать себя состоявшейся, пока у нее нет дома, мужа и детей.
Самообладание наконец изменило Лесли. Она уже готова была сказать такое, о чем, вероятно, сожалела бы потом, но тут увидела в дверях приятное мужское лицо.