– К идеальной секретарше вернулась ее выдержка, – прошептала Лесли. – Если вы когда-нибудь пожелаете сменить работу, Мелисса, приходите ко мне – уверена, что смогу подыскать для вас хорошее место. С другой стороны, если вы наконец решитесь искренне ответить на мой предыдущий вопрос, позвоните мне – я действительно хочу знать это.
Она положила трубку, чувствуя обиду, хотя ей нечасто приходилось встречаться с Мелиссой и, в общем-то, следовало бы наплевать на то, что эта женщина невзлюбила ее.
Посещение Маркуса в клинике не помогло развеять ее растущее уныние. Она не ожидала увидеть всегда энергичного босса таким больным.
– Чувствую я себя не так ужасно, как выгляжу, – заверил ее Маркус с намеком на былой юмор. – Вот тебе бесплатный совет, детка: будь умной и держись подальше от больниц. В этих заведениях тебя так тыкают и мнут, что даже крепкому мужику после этого впору обращаться в похоронное бюро.
Лесли попыталась развлечь его забавными перипетиями минувшего рабочего дня, но поняла, что он не слушает ее. Только когда появилась Бланш с бутылкой дорогого шотландского виски, он немного оживился.
– Вот, что ждет вашей выписки отсюда. – Бланш соблазняюще помотала бутылкой перед его носом. – Кэтрин подбросит вас ко мне домой, а я приготовлю обед с низким содержанием жиров, но настолько вкусный, что вам покажется, будто он состоит из сплошного холестерина.
– Я приеду сам, – отпарировал он.
– Нет, если желаете отведать мою стряпню, – спокойно возразила Бланш. – Тем более – если захотите дерябнуть капельку этого виски.
Маркус запротестовал, и Лесли с облегчением заметила, что его щеки слегка порозовели и он уже не казался таким апатичным.
И все же неприятно было видеть вечно кипучего босса таким больным, так что клинику она покинула совершенно подавленная.
Усталость также не способствует повышению настроения, решила она, войдя на непослушных ногах в квартиру и соображая, хватит ли ей сил приготовить чашку бульона. Она не ощущала голода, но, вероятно, ей следовало подкрепиться. Она припомнила, что кроме апельсина утром и печенья, принесенного в начале вечера Джоном, она ничего не ела целый день.
В конце концов она вскипятила чай и поджарила кусок пшеничного хлеба – все же меньше возни, чем с открыванием банки с супом. Ей еще нужно было позвонить Дену, и ее руки нервно подрагивали перед предстоящим разговором. За две короткие недели ее отношения с ним утратили легкость и беззаботность, и она докатилась до того, что должна собираться с духом, чтобы набрать его номер. Как, черт побери, дошли мы до жизни такой, в замешательстве думала Лесли.