— Завтра пополудни будьте у нас, — она благосклонно кивнула головой и быстрым движением уколола прическу выпавшей шпилькой. — Только не вздумайте теперь появляться на людях. У вас на лице все написано! Да и платье совсем не в порядке! Пойдите же и вы домой, да поскорее, а то скоро тут появится кто-нибудь.
С этими словами она быстро вышла в противоположную дверь. И в самом деле, удивительно, что за все это время никто не нарушил их преступного уединения. Евгений полез в карман брюк и извлек часы. Поразительно, получалось, что прошло всего минут десять! А если бы кто-нибудь из гостей, утомившись слушать пение, тоже решил бы отдохнуть среди цветов и деревьев? То-то был бы скандал! То-то пища газетным писакам! То-то крику о безнравственности современной молодежи. Да еще где? Ха-ха, на благотворительном собрании, можно сказать, под носом у почтеннейшей публики! Полиция наверняка уже была у дверей особняка!
От этих мыслей Евгению стало и весело, и страшно. Кровь забурлила, в голове застучало. А ведь он победил! Он поймал свою удачу, правда, не за хвост, а за… Стоп, стоп! Кто кого поймал? Не кричала…Сама пошла… Сопротивлялась, но не вырывалась, и это только подогревало его… Неужто его, такого ушлого и опытного, завлекла в такую примитивную ловушку простая купчиха? А ведь как тонко она поняла его! Ведь чем проняла? Видимостью неприступности! Грубостью! Тупым равнодушием! А за этим какая дикая страсть, какая чувственность!
Тем временем пение закончилось, гости зашумели. Верховский вынужден был прервать свои размышления и спешно ретироваться от постороннего взора, на ходу поправляя одежду.
Катерина Андреевна почти бегом ворвалась в комнату мужа. Василий Никанорович сладко почивал на диване. Лицо его прикрывала газета, чтение которой и сморило его окончательно.
— Василий! Василий, проснись!
— Что? Что такое? — спросонья Ковалевский подскочил на диване и с неудовольствием пробурчал: — Ну что так кричать, матушка! Пожар, что ли? Приехала молодежь-то? Да и будем ли мы сегодня обедать, в конце концов! Вот, не дождался и заснул, а спать на пустой желудок ох как нехорошо!
Он опустил ноги на пол и смотрел на жену, протирая глаза и тряся седой головой, точно желая сбросить с себя остатки тяжелой дремоты.
— Не до обеда. Васенька! Новость-то, какая!
— Какая новость?
— Роев наконец дозрел и сделал Наде предложение!
— Да ну! — изумился отец. Сон как рукой сняло. — И что она?
— Не знаю, заперлась у себя, вроде плачет. — Ковалевская в великом возбуждении ходила взад-вперед по комнате, обхватив себя за локти.