— Значит, сударь, как я вас понял, отец мадемуазель скоропостижно скончался, а вам поручено найти ее погребение и, по возможности, переправить тело на родину?
— Вы совершенно правильно меня поняли, господин доктор! И я смею просить вас о содействии в этом. Разумеется, все расходы будут мною оплачены. — Роев напряженно всматривался в лицо собеседника. Доктор как будто сомневался.
— Я понимаю, сударь, что это сложная процедура, полицейские и прочие формальности…
— Погодите, — перебил гостя Семуньи, — скажите, отчего вы позволили ей уехать с этим проходимцем, почему не примчались по горячим следам, почему не увезли домой тогда, когда еще все можно было остановить?
Роев помолчал. Почему? Если бы он мог ответить на этот вопрос?
— Мне трудно объяснить вам, вы человек незнакомый. Но Надя была совершенно свободна, понимаете, свободна в своем выборе! Я слишком ее любил и уважал, я не мог вести себя как собственник, у которого похитили любимую игрушку. Она предпочла не меня, это больно, унизительно, но это ее право!
— Значит, если бы она размышляла, жить или умирать и выбрала бы смерть, вы бы тоже смирились с ее правом свободного выбора? — тихо спросил доктор.
— Не понимаю, к чему этот странный разговор, — пожал плечами Роев, — разве теперь есть выбор?
— В том-то и дело, что есть! — воскликнул доктор. — Надя умерла для Верховского, для всех, кто ее знал. Написать страшный ответ — это была ее воля. Она решила покончить со всей прежней жизнью таким образом.
— Надя жива?! — закричал Владимир, не веря своим ушам.
— Да, жива! И более того, очень скоро родится ребенок, остались считаные дни!
— Бог мой! Где она? Я должен увидеться с ней!
— Зачем?
Роев с недоумением посмотрел на собеседника, полагая, что ослышался.
— Зачем вы хотите увидеться с ней? Она заявит вам, чтобы вы оставили ее в покое, что она умерла для всех вас, что будет жить как бог на душу положит, — доктор говорил нарочито строго.
Владимир смотрел на него с возрастающим непониманием.
— Простите, я слишком волнуюсь и толком не пойму, к чему вы клоните?
— А к тому, что вы опять проявите свое надуманное благородство и предоставите ей право выбора. Принять вашу помощь или не принять? Устроить свою жизнь и жизнь ребенка или обречь на мучительную нищету и убогое существование? Уж коли вы приехали, так спасайте ее, даже против ее воли! Смотреть больно на несчастную, но я не могу стать приютом для обманутых девушек! — добавил доктор для острастки гостя.
Но Владимира не надо было уговаривать. Еще не веря в сказочный исход драмы, он двинулся вслед за Семуньи. Остановившись перед дверью, тот произнес: