— Так вы... вы тоже чего-то ждали? — спросил я. — Каких-то чудесных изменений креста?.. И вы давно знали, что крест — это метеорит?
— Не то чтобы ждал... — отец Василий слегка пожал плечами. — Мне казалось важным запечатлеть крест в его нынешнем виде, потому что мало ли что может случиться... А насчет того, что крест — это метеорит... Это многие знали. Я не стал вам ничего говорить, потому что мне было интересно: догадаетесь вы сами о природе креста или нет? Догадались... Я вообще предпочитаю помалкивать на эту тему, потому что наверху, — он ткнул пальцем в потолок, — до сих пор споры идут. Некоторые утверждают, что, признав, что крест — это метеорит, научно объяснимое явление природы, а не чудесное творение Божие, мы сколько-то поставим под сомнение чудо, случившееся с архиепископом, а это... ну как бы нехорошо. А некоторые, наоборот, говорят, что раз во время путешествия архиепископа прямо перед ним слетело с небес тело, обретшее форму креста, то только Божьей рукой это тело и могло быть направлено, и научное доказательство того, что это метеорит, станет одновременно доказательством чуда.
— Мне кажется, вторые больше правы, — сказал Ванька.
— Возможно, — улыбнулся отец Василий. — А я помалкиваю, чтобы лишний раз по шапке не получить. Да, чудес на свете много... Но я вот что хочу вам сказать. Увлекаясь чудесами, которые далеко, не забывайте о чудесах, которые рядом.
— Как это? — спросили мы.
— Помните «Белый клык» Джека Лондона? — спросил отец Василий. — Я имею в виду тот эпизод, когда человек, окруженный волками и не знающий, спасется он от волков или нет, впервые обращает внимание на собственные руки. Он разглядывает их при свете костра и думает о том, как же дивно они устроены, как совершенно пригнаны все суставы и сухожилия, чтобы пальцы могли сгибаться и разгибаться так, как надо, с одинаковой ловкостью брать тяжеленный камень и удерживать легчайшую пылинку, выполнять любую работу... И герой Джека Лондона думает: как же удалось создать такое удивительное чудо, такое совершенство, кому? Джек Лондон говорит, что природе путем долгого естественного отбора, а я говорю, что Богу. Но мы с ним оба любуемся этим чудом — одинаково любуемся. Вот это и надо понимать: что нет чуда выше чуда существования самых простых и привычных вещей. Наших пальцев, наших глаз, которые видят, наших ушей, которые слышат. Или вот... — он показал рукой за окно. На небольшой клумбе до сих пор цвели георгины и хризантемы, но теперь они были присыпаны снегом, и это зрелище, зелень листьев и самые разные цветы — белые с желто-золотистым оттенком, лиловые, алые — стоящие под шапками нежнейшего и чистейшего снега, действительно было феерическим.— Разве это не чудо? Сколько я ни живу, сколько ни смотрю на мир, а не перестаю восхищаться такими обыкновенными чудесами. Которые будут вечно продолжаться.