Наступление на права удельных князей Московского дома в начале 70-х годов XV в. не изолированное явление. Зимой 1474/75 г. «продаша великому князю Ивану Васильевичю князи Ростовстии свою отчину; половину Ростова с всем: князь Володимер Андреевичъ, и брат его князь Иван Ивановичъ, и со всеми своими детми и з братаничи. Князь же велики, купив у них, дасть матери своей ту половину, великой княгине Марие»>20. Сделка с ростовскими князьями имеет прямое отношение к конфликту великого князя с братьями и его разрешению. Великая княгиня Мария Ярославна, дав часть своей «опришнины» сыну Андрею и помирив его тем самым с великим князем, в свою очередь получила некоторые земли ростовских князей. Это весьма показательно. В середине 70-х годов великий князь фактически распоряжается землями уделов, рассматривая их как своего рода резервный фонд при заключении тех или иных политических сделок. Но дело этим не ограничивается. Принципиально важный факт: Ростовское княжество как таковое исчезло из политической системы Русской земли — один из старейших и важнейших уделов эпохи Всеволода Большое Гнездо прекратил свое существование. Потеряв остатки своих суверенных прав, ростовские князья окончательно перешли в разряд князей-вотчинников, служилых людей великого князя.
Крупные внешне- и внутриполитические успехи (победа над Казанью, разгром новгородского боярства, отражение первого нашествия Ахмата) дали Ивану III возможность приступить к широкому пересмотру удельно-княжеской системы, фактически — сделать важный шаг к ликвидации ее.
* * *
Победа Москвы над новгородской боярской олигархией не могла не отразиться и на положении Господина Пскова — другой феодальной республики, упорно боровшейся за сохранение своей внутренней автономии, своего социально-политического уклада, освященного вековой традицией. Уже буквально на следующий день после Коростынского мира, ставившего Новгород под полный контроль московского правительства, появились новые оттенки в отношениях между Псковом и его князем-наместником — ответственным и полномочным представителем Москвы в Псковской республике.
18 февраля 1472 г. «весь Псков», т.е., очевидно, псковское вече, посылает в столицу делегацию в составе посадника Микиты Ларионовича и двух бояр бить челом о назначении наместником князя Ивана Стриги Оболенского>21. Это — свидетельство конфликта между Псковом и наместником князем Федором Юрьевичем Шуйским, который, «сам надо Псковом творячи силно», в то же время жаловался на псковичей великому князю («нача на Псков к великому князю засылати грамоты»). Федор Шуйский — тот самый князь, который хорошо зарекомендовал себя в глазах псковичей как воевода в походе 1463 г., в 1467 г. был назначен во Псков по просьбе самих псковичей, был торжественно встречен и в течение ряда лет пользовался, видимо, достаточным авторитетом, активно участвуя в политической жизни Псковской республики. В чем же суть перелома в отношениях Пскова к этому князю? Прямой ответ на этот вопрос в источниках отсутствует. Можно только высказать предположение, что причина конфликта кроется в каких-то действиях князя, направленных против интересов псковского боярского руководства в целом — против политических порядков феодальной республики. Неудивительно, что взаимное недовольство проявилось именно после Шелонской битвы — московский наместник стал проводить в феодальной республике более жесткую политику, следуя, вероятно, указаниям своего правительства.