Кара-Кумуч тряхнул головой и рассмеялся.
– Если бы злоба наших врагов просто бы витала в воздухе, то наша жизнь была бы слишком скучной. О чем ты задумался, Илья?
– Мой аргамак захромал, потерял по дороге подкову.
– Дело дрянь, но стоит ли так переживать, возьми моего заводного.
– Нет, – отрицательно покачал головой Илья. – Говорят? здесь по близости есть кузня?
Молодой хан пожал плечами.
– Мой старый раб Махор говорит, что знает это место. Крюк небольшой. По приказу Ата хана твои люди разбивают лагерь на ночь. Я успею добраться до кузни, подковать коня и догнать вас в пути, но твоего заводного я тоже возьму. Кляча Махора не выдержит двоих, а перегружать хромого жеребца мне жалко.
– Пусть будет по твоему, только возьми с собой пару моих воинов.
– Зачем они мне? – удивленно задал вопрос Илья.
– Да так. Мало ли, что в пути.
– Не стоит, пусть люди отдохнут, а я стрелой, туда и обратно.
******
По дороге вдоль берега извивающейся и петляющей реки, под стеной проливного дождя, упрямо брели двое всадников, ведя сзади за собой хромого коня. Крупные водные капли, беспрерывно падали с неба, превращая дорогу в сплошное месиво.
– Далеко ли еще? – спросил тот, что помоложе.
– Да почитай еще верст пятнадцать будет, а может и поболее, – ответил другой.
– Спешиться надо, дед. Лошади не могут идти.
– И в правду, заморим лошаденок. Замерз я, хозяин, до самых кишок, – прохрипел дед Махор.
Дождь немного стих. Дед Махор косо посмотрел на сочные, грязные облака, которые быстро неслись по помрачневшему небу. Задул сильный ветер, резкий и неопределенный. Он рвал без направления, со всех сторон, словно атаковал невидимого врага. Идти стало еще труднее. Ноги увязали в грязи, а промокшая насквозь одежда, обдуваемая холодным ветром, плотно прилипала к телу. Путники с трудом пробивались вперед. Все настойчивее, резче и крепче ударял по бокам стервенеющий ветер. Фиолетово-серая молния, ударила в нескольких десятков метров. Из прибрежного камыша испуганно поднялась на крыло стая диких уток. Дед Махор поежился.
– Что-то сильно сумрачно, грозно, тоскливо. Таво и гляди, сейчас с ног свалит и понесет по степи. Не иначе, как Бог послал этот ветер, за недобрые людские помыслы и грехи, – матерясь, произнес старик.
Шли долго, словно заманивали за собой степной буран. Вязкий суглинок дороги липнул к копытам коней, нарастал на них пудовыми гирями, отваливался и налипал с новой силой. Множество звонких мутных ручейков, сбегало со всех концов степи. В месте соединения, между собой, эти потоки затевали безудержный водяной бунт, а потом, устремлялись с глухим ревом в реку, которая уже вышла из берегов.