Облака словно разошлись. Ветер и дождь неожиданно прекратились. День угасал как-то серо и бездарно. Перед глазами путников простиралась равнина с примятой от сильного дождя травой, покрытой серебристым бисером дождевых капель. С наступлением сумерек, напряжение томительного ожидания достигло нестерпимого накала. Легкий ветерок принес дым костра.
– Кажись, отмучились, произнес старик, шамкая задубевшими губами.
Речка, огибая препятствие, сделала резкий поворот, неся свои воды дальше по дну глубокого оврага, который пролегал у подножья двух холмов, поросших редким лесом. Пройдя еще не много, усталые измученные путники уперлись в деревянный плетень забора. В ночной мгле, совсем рядом, угадывались очертания каких-то строений. Не выдержав близости окончания пути, дрожащим от холода голосом, дед Махор закричал:
– Эй, хозяева, есть кто живой?
Ответом послужил брехливый лай пса, забившегося от ненастья куда-то в дальний угол.
– В такую погоду даже собаки не ждут непрошенных гостей, а нас черт понес, – вздыхая и матерясь, пробубнил старик.
Со скрипом отворилась тяжелая дверь, и раздался недовольный, грубый мужской голос:
– Чего надо? Кто такие?
– Ты бы подошел, мил человек, поближе, а то кричать как-то неловко, – начал разговор дед Махор.
К изгороди вышли двое и остановились в нескольких метрах. В свете тусклого масляного фонаря, можно было разглядеть крупного мужчину лет сорока, держащего, перед собой, в руках большой топор и юношу, который освещал дорогу.
– Ну? – недовольно произнес мужик.
– Что ну? Я тебе не лошадь, не запряг еще, а погоняешь, – ответил прибауткой дед, – ты, мил человек, пусти нас на порог, устали мы с дороги, промокли до нитки, а потом и расспрашивай.
Старческий голос деда Махора развеял сомнения кузнеца. Он расслабил хватку, перекинул топор на плечо и, обращаясь к пацану-подмастерью, произнес:
– Раздвинь плетень, Бамут, пусти их во двор.
Путники провели лошадей во внутрь и остановились под навесом.
– Кто такие и чего надобно в моей глуши? – грозно произнес хозяин, покачивая огромным топором на плече.
– Конь у нас захромал, подковать надобно, – ответил Махор.
– Откуда и куда путь держите? – более ласково спросил кузнец.
– Путь наш лежит от стана Ата хана к священной горе, да вот, по дороге оказия приключилась, – развел руками старик.
– А этот, что немой? – кивком головы, хозяин указал на Илью, украдкой бросая косой взгляд на висевший на поясе меч.
– Хозяин это мой. Ты, мил человек, не боись нас, не сделаем мы тебе худа, напротив, отблагодарим по-человечески от души, только ты нас накорми и обогрей.