– Твой хозяин никого помоложе не нашел? – кузнец оценивающе посмотрел на непрошенных гостей, – Ну, ладно, – согласился он с неохотой, – только пусть твой хозяин снимет меч и оставит его у порога.
Илья, молча, согласился с предосторожностью хозяина, улыбаясь, он вынул из ножен меч, воткнул у порога в землю и произнес:
– Ну, теперь можно войти?
Кузнец удовлетворительно кивнул головой и открыл дверь избы.
Угольки едва тлели в очаге. Пацан-подмастерье, подкинул сухого хвороста, и огонь разгорелся с новой силой, освещая помещение неровным блеклым светом. Илья отцепил пояс с пустыми ножнами, положил в углу, а сам присел на лавку. Хозяин повесил на огонь закопченный котелок и сел за стол, на грубо сколоченный табурет, напротив гостей.
– Завтра я подкую вашего жеребца, а пока поешьте, отдохните на сеновале до утра.
– Нет. Подковать нужно сейчас. Плачу тройную цену. Завтра с рассветом мы должны тронуться в дорогу, – голосом, не терпящим возражения, произнес Илья.
Хозяин недовольно покачал головой.
– Куда такая спешка. Ночь на дворе, да и угли в горне давно погасли, разжигать заново нужно.
– Значит разжигай. Накорми и вычисти наших лошадей, а мы пока обсохнем и перекусим.
Илья вытащил две серебряные монеты и со звоном бросил их на пустой стол. Одна монетка долго крутилась на ребре, пока хозяин дома не прихлопнул ее ладонью.
– Ну, что же. Воля ваша. Баммат, разжигай горн и позаботься о лошадях, а я пока с гостями выпью чашу кумыса.
На столе появился полупустой бурдюк, чистые чаши, тройка черствых ячменных лепешек и несколько луковиц, которые хозяин отрезал от вязанки у окна. Дед Махор подошел к очагу и приподнял крышку на котелке. В лицо, вырываясь, ударил бунтующий горячий пар. Старик тряпкой снял котелок с огня и поставил на стол. Выпив чашу кумыса и утолив первый голод, неугомонный дед Махор спросил у хозяина:
– Чьих корней будешь?
– А тебе, не все ли равно? – грубо ответил кузнец.
– Негоже добрым людям сидеть за одним столом и молчать. Не по-людски это.
– Я смотрю вы крещеные? Коль знать охота, то, что же, секрета большого нет. По матери я из земли русской, а отец был половец из рода Аджи хана.
– На половину из наших, знать. А что же ни как все, отчего ремеслом занялся, гляжу, вроде здоровьем Бог не обидел? Сторонишься людей, ишь в какой глухомани живешь?
Кузнец пожал плечами.
– Кому-то и дело надо делать. Сегодня вы забрели, завтра другие. Вода есть, дрова есть, продукты выменяю, что еще надо. А жить, какая разница где? Я тут привык.
– И то верно, главное, чтобы на хлебушек хватало, – весело подметил захмелевший дед Махор.