Было утро, восток едва розовел, белые облака пышными коврами плыли по небу. Первые лучи солнца, нежным румянцем, заливали их бока и золотили средневековый город Семендер, а глубокая лазурь бескрайнего моря, безмятежно сверкала. Казалось, что древний город еще не проснулся, его окружала пелена сна, но это было только видимостью. Земли Абескунской низменности еще не были поглощены войной. Там, где между горами и морем стоял древний Семендер, и возвышались крепкие стены Анжи-крепости, царил покой. Там, как и многие века назад, серебрились родники, сбегающие с высоких гор и благоухали сады. Но сама крепость, где всегда звенели людские голоса, была погружена в тишину, ибо ее обитателей тревожили последние вести с северо-запада. Все чаще размышлял наместник провинции, Фархад Абу-Салим, о смысле вечной жизни, о желанном наследнике и о счастье горячо любимой дочери.
Ему не спалось в эту ночь. Наместник встретил долгожданное утро на каменной террасе Анжи крепости. Отсюда еще не ушла ночная тень, было прохладно, воздух был насыщен капельками мелких водных брызг, которые ветер приносил со стороны Абескунского моря. Фархад держал руку на рукояти дорогого кинжала заткнутого за пояс.
– Звезда Хазарии! – тихо прошептал он, с любовью и гордостью глядя на кристалл, вставленный в основание рукояти.
Наместник залюбовался причудливой игрой солнечных лучей на гранях камня. В этот момент казалось, что он спал наяву, но это был вовсе не сон. Фархад Абу-Салим просто погрузился в ведения прошлого. Лицо его было неспокойно, ибо он видел недавнюю смерть иудея… Вспышка! Палач Мамед накидывает на шею пленного иудея шелковый шнурок. Он действует по его, Фархад Абу-Салима приказу. Побагровевшее от натуги лицо тархана, язык высунут, глаза вываливаются из орбит и голос, ироничный голос со стороны, принадлежащий иудейскому мудрецу: "К сожалению ты не получишь ничего, Фархад Абу-Салим, кроме моей звезды Давида и старого хромого ишака!".
Вздрогнув, он очнулся. Перед глазами все еще мелькал образ Завулона, шепчущего окровавленными губами страшные слова. Едва переведя дыхание, наместник Абескунской низменности с горечью подумал:
– Сколько же этот кошмар будет продолжаться? Такое нужное мне золото находится где-то рядом, но где оно?
Ответа на эти вопросы не было и Фархаду оставалось лишь углубиться в созерцание скалистых гор, позолоченных лучами восходящего солнца.
Между колонами террасы возник чей-то силуэт. Правая рука наместника, Темиш-паша, только что вернулся из северных земель и спешил поведать своему повелителю свежие вести, принесенные из степи. Однако, Фархад Абу-Салим не стремился начинать разговор первым. Он окинул Темиш-пашу хмурым внимательным взглядом, удивляясь тому, насколько быстро тот вернулся назад.