Аварийный выход находился к северу от станции «14-я улица». Проем в стене туннеля выводил к лестнице, а та, в свою очередь, поднималась к решетчатой крышке люка на тротуаре на восточной стороне Юнион-сквер. Райдер наблюдал, как Лонгмэн, четко оперируя тормозной рукояткой, остановил поезд в ста футах от белой сигнальной лампы над аварийным выходом.
— Нормально? — спросил Лонгмэн.
— Блестяще! — похвалил Райдер.
Лонгмэн сильно потел, и Райдер впервые почувствовал, какая ужасающая вонь стоит в вагоне. Ну что ж, ничего не поделаешь, подумал он. Конечно, условия работы далеки от идеальных, но когда это было, чтобы на поле битвы пахло маргаритками?
Он осторожно выудил из коричневого саквояжа пару гранат, проверил взрыватели и положил их на панель управления. Затем достал липкую ленту и тщательно обмотал гранаты.
— Эти штуки действуют мне на нервы, — сказал Лонгмэн.
— Тебе все действует на нервы, — констатировал Райдер. — До тех пор пока не выдернута чека, они не опаснее теннисных мячиков.
— Слушай, а ты уверен, что они преследуют нас? — спросил Лонгмэн.
— Что ж, если нет — значит, мы перестраховались.
— Но если тут пойдет ни в чем не повинный экспресс…
— Отставить разговоры, — оборвал его Райдер. — Начинай, как только я уйду. К моему возвращению все должно быть готово.
— Центр управления вызывает «Пэлем Сто двадцать три». Прием.
Райдер нажал педаль передатчика.
— «Пэлем Сто двадцать три» слушает. Освободили путь?
— Еще не совсем. Еще две-три минуты.
— Поторапливайтесь. И чтобы никакой полиции в туннеле, на станциях — нигде. Иначе вы знаете, что случится. Как поняли, лейтенант Прескотт?