— На метро быстрее бы добрались, — заметил комиссар. Окружной инспектор с удивлением покосился на него. За все годы работы он еще не слышал, чтобы комиссар шутил.
Водитель включил сирену. Лимузин наконец прорвался через перекресток. Коп на углу отдал честь. Водитель выключил сирену.
— Все еще едут? — спросил окружной инспектор у рации.
— Да, сэр. Но медленно, на маневровой скорости.
— Где они сейчас?
— На станции «23-я улица».
— Спасибо.
Комиссар обернулся и посмотрел назад:
— У нас хвост. Телевизионный фургон. А за ним, кажется, еще один.
— Стервятники, — процедил окружной инспектор. — Я же велел их придержать. Ну я им сейчас задам перцу!
— Свобода печати, — вздохнул комиссар, — чтоб ей пусто было. Лезут под руку. Когда все кончится, вот тогда — пожалуйста. С удовольствием поговорю с этой братией.
Рация окружного инспектора крякнула:
— Они прошли «23-ю улицу», сэр. Идут со скоростью примерно пять миль пять в час.
— Прямо как мы, — заметил комиссар.
— Ну-ка, — сказал окружной инспектор водителю, — включай сирену. Да погромче!
Старший инспектор полиции Дэниэлс
В темной кабине поезда «Вудлаун Один-четыре-один» машинист нащупывал рычаги.
— Вы поняли, что от вас требуется? — нетерпеливо спросил Дэниэлс.
— Гонимся за тем поездом. Верно?
Дэниэлс, подозревая издевку, всмотрелся в лицо машиниста, но ничего не разобрал в темноте.
— Поехали, — грозно бросил он. — Но не подходи к ним слишком близко.
Машинист сдвинул контроллер, и вагон рывком тронулся с места.
— Чуть быстрее, — сказал Дэниэлс, — но не гони. Они не должны нас увидеть или услышать.
Машинист еще немного подтолкнул контроллер.
— Видеть — ладно. Но слышать? Где это вы видели, чтобы поезд метро двигался бесшумно?
Они миновали станцию «28-я улица», на которой не было ни души, если не считать кучки патрульных. Когда вдали показались огни «23-й улицы», Дэниэлс сказал:
— Давай еще медленнее. Прямо ползком. Не своди глаз с их габаритных огней. Ползком, я сказал! И можно не греметь так?
— Это поезд, босс. Он без шума не бывает.
Высунувшись в окно, Дэниэлс почувствовал, что глаза сразу начинают слезиться.
— Красный свет на локальной линии, — сказал машинист. — Значит, они прошли здесь совсем недавно.
— Еще медленнее, — сказал Дэниэлс, — совсем медленно. И тихо. Без звука.
— Поставьте мне тогда резиновые шины! — огрызнулся машинист.
Толпа восприняла отъезд комиссарского лимузина как сигнал к концу представления. Патрульные машины, одна за другой покидавшие парковку, подтвердили это предположение. Кое-кто из зевак бросился за ними, рассчитывая увидеть, чем закончится дело. Оставшиеся с осуждением смотрели им вслед: может, гора и