Впрочем, многие другие копы на его месте все равно начали бы действовать. С готовностью пошли бы на самоубийство, рефлекторно следуя четкой установке, которую вдалбливали им в головы с первого дня в полицейском училище: присяга, мужество, презрение к преступному миру. Диди назвала бы это типичным промыванием мозгов. Да, Том лично знал немало таких копов, причем отнюдь не все они были идиотами (правда, честными людьми тоже были не все). Так что же это — результат промывания мозгов или просто честное отношение к своим обязанностям? Сам он, имея за поясом пушку тридцать восьмого калибра, решил не идти на поводу у рефлексов. Он все еще жив и здоров. Хотя, вероятно, его полицейской карьере конец.
Он прошел обучение и дал присягу защищать закон, поддерживать порядок. Остаться в стороне во время совершения преступления может себе позволить простой гражданин, а не полицейский: настоящий коп не должен дремать, предаваться мечтам или скрупулезно оценивать шансы противника. Никого не интересует, в форме ты или в штатском, при исполнении обязанностей или просто едешь к своей девушке. Ты обязан ответить насилием на насилие, а если тебя убьют, то это и будет воплощением лучших традиций полицейской работы.
Да, выхватить пистолет тоже было бы в лучших традициях. Наградой за это стали бы похороны в присутствии начальника полиции, мэра и духового оркестра с музыкантами в отутюженных мундирах и белых перчатках. И краткий сюжет в вечернем выпуске новостей.
Кто бы оплакивал его — искренне, а не по долгу службы? Диди? Станет ли Диди плакать о нем, вспомнит ли она его хотя бы через пару дней, останется ли он для нее чем-то большим, чем просто утраченный сексуальный партнер? И может быть, она осознает наконец, что ее небрежное «одним копом меньше» — это еще и брызги крови, раздробленные кости и разорванные органы?
Он украдкой посмотрел по сторонам и заметил, что ситуация переменилась. Толстяк, который вылезал из вагона, чтобы отключить электричество, вернулся, а высокий главарь зашел в кабину машиниста. Здоровяк стоял в середине вагона лицом к Тому, а четвертый бандит наблюдал, как пассажиры спускаются на пути из хвостовой двери. Итак, прикинул Берри, шансы уже не четыре к одному, а всего лишь два к одному. Блестящая возможность. Ага, блестящая возможность быть пристреленным. Понимаете, сэр, мысленно оправдывался он перед суровым капитаном, я не о себе заботился, я просто не хотел, чтобы пострадал кто-то из пассажиров. Поэтому я не стал пытаться применить оружие, я прикидывал, как в этой ситуации наиболее эффективно действовать в интересах общества и высочайших традициях нашего ведомства.