Бесс гневно сжала зубы:
— Вильям не пустой, не мягкий, и он тут вовсе ни при чем!
Но Джерид уже не слушал. Он круто развернулся и быстро уходил. На этот раз Бесс не стала его догонять: ясно, что его ревность — всего лишь трюк, чтобы отвязаться от нее. Не может нормальный человек считать, что после неожиданного исчезновения на целую неделю его встретят с распростертыми объятиями. И, значит, его пренебрежительно-ревнивые слова о Вильяме — сплошное лицемерие.
«Надо забыть о нем, забыть, забыть!» — твердила себе Бесс, возвращаясь на трибуны ипподрома.
Джинни сидела теперь на угловой трибуне, отдельно от остальных Прэнтисов, и обрадовалась, издали увидев Бесс:
— О, вот и ты! — Она понизила голос: — Ходила за Джеридом?
Бесс кивнула.
— И где ты его нашла?
— Больше ничего не могу сказать. Но, знаешь, у меня укрепилось подозрение, что лошади Вильяма нанесли травму специально. Ты не думаешь, что это Жак? Не мог ли он покалечить Лорда, чтобы отплатить тебе за измену?
Кровь отхлынула от лица Джинни.
— Что-о?!
— Ой, только не принимай это за установленную истину! Я лишь предполагаю, — стала ее успокаивать Бесс, зная, насколько чувствительна Джинни к малейшему нарушению гармонии в ее мире.
— Нет, Бесс, я думаю, он не может. Жак любит эту лошадь. К тому же он сам страдает от того, что потерял возможность стать чемпионом. Он ведь ничего не приобретает от травмы Лорда, а только теряет.
Бесс обняла ее за плечи:
— Забудь о моем подозрении. У меня нет для этого никаких оснований — только теоретические соображения.
— Я хотела тебе кое-что сказать, — перешла Джинни на другую тему. — Мистер Добс пригласил нас сегодня на обед — Прэнтисов и Вандэрбилтов. Надеюсь, ты не будешь против того, чтобы побыть дома без нас? Папа сказал, что мы откажемся от этого приглашения, если ты возражаешь.
— Разумеется, я не возражаю. Я бы и сама не пошла к Добсам, поскольку совершенно их не знаю.
Но Бесс стало интересно, почему ее не пригласили. Неужели Добс всерьез боится, что она расскажет что-то своему отцу?
— О Бесс! — облегченно воскликнула Джинни и обняла подругу. — Я знала: ты поймешь. Папа сказал, что тебя довезут до коттеджа. — Она покраснела и смущенно рассмеялась: — Он тебе совершенно не доверяет. Говорит: люди удивляются, как это мы вообще дружим.
Иногда Бесс и сама этому удивлялась, но она всегда любила Вирджинию Прэнтис.
— Наверно, мы дружим потому, что не лицемерим друг с другом? — предположила Бесс. — Ты воспринимаешь меня как есть, и я тебя тоже. И каждая хочет помочь другой, ведь так?
— Конечно! — засияла глазами Джинни.