Он стал бледным как мрамор.
— Нет! Ты Эбрахэм, и больше я о тебе ничего не знаю.
— Но мы же договорились! — запротестовала она. — Я — твой брат, Эбрахэм Вуд из Чи… из Нью-Йорка.
Он в отчаянии покачал головой.
Бесс засмеялась:
— Не нервничай! Это будет только забавно, и ничего больше. Обещаю тебе! Даже если я продержусь не больше нескольких минут.
Он пристально взглянул на нее.
— Не улыбайся!
— Почему? — удивилась она.
— По улыбке и смеху легче всего узнать человека.
Они шли по Конгресс-стрит к клубу, и оба старались уверить себя в собственном бесстрашии.
Бенджамин Вуд и его брат Эбрахэм прошли в одну из игровых комнат. Не ободрив своего брата даже взглядом, Бенджамин оставил его за рулеточным столом. Эбрахэм Вуд, он же Элизабет Харт, растерянно стоял посреди комнаты, краешком глаза наблюдая за Джоном Моррисэем.
В переполненной комнате было до странности тихо. Стараясь держаться спиной к владельцу клуба, Бесс двинулась к столу, где играли в карты. Она оглядела четырех игроков и ведущего и пристроилась чуть позади них, стараясь уяснить суть игры в фараон. Ей показалось, что научиться очень просто…
— Вы еще никогда не играли? — раздался низкий голос над ее ухом. Вздрогнув от неожиданности, Бесс обернулась и увидела Моррисэя. Она напомнила себе, что не должна улыбаться.
— Нет, никогда. — Ее голос звучал высоковато, усы щекотались, и она боролась с желанием снять с носа пенсне. — Фараон не моя игра, — добавила она, придавая себе высокомерный вид.
— Простите, я не знаю вас, — пророкотал «Старая Головешка».
— Вуд. Эбрахэм Вуд.
— Джон Моррисэй, — представился он, протягивая руку.
Бесс осторожно взяла ее своей маленькой, вполовину меньше его, рукой; ногти еще блестели после тщательной обработки, и она постаралась побыстрее освободить руку.
— И что же, — продолжал Моррисэй, — вы сегодня не хотите играть?
Бесс откашлялась, боясь, что усы отвалятся и упадут на сверкающие черные туфли Моррисэя.
— Безусловно, сыграю сегодня, но пока я ищу компанию Прэнтисов.
На самом деле, подумала она, ищет она дюжину железнодорожных воротил, которые удалились от посторонних глаз в частные комнаты наверху. Бесс догадывалась, что Прэнтисов надо искать именно там, где расположились воротилы.
Черные глаза Моррисэя сузились; он изучал незнакомца, теребя свою черную бороду.
Бесс позволила слабой улыбке появиться на лице. Она всегда улыбалась, когда готовила проказу.
— Вильям Прэнтис-младший просил меня отыскать его, когда я буду в городе.
— Он ожидает вас здесь?
— Надеюсь. Я послал ему записку сегодня днем.
Глаза «Старой Головешки» все еще были подозрительно сужены. Он сложил руки на массивной груди.