— Боже, Анюта, мы так испугались за тебя!
— Я тоже испугалась! — прошептала она. — Я подумала, как глупо умирать из-за того, что мой муж полюбил другую. И когда я пришла в себя, я сказала Николаю, что у меня нет больше сил бороться за него, что я в отчаянии. Все, что я могу делать, — это продолжать любить его, но не держать. Если он считает, что ему с ней лучше, то пусть уходит к ней, я дам ему развод.
— Аннушка!
— И не потому, что на меня подействовали ее угрозы, не дав мне сказать и слова, продолжила Аннушка и лукаво на меня посмотрела. — Варя, ты обещаешь, что никому не расскажешь?
— Конечно, о чем ты? — я тревожно посмотрела на Аннушку.
— Это не она меня отравила. Врач сказал, что это у меня такая реакция на осетрину!
— Реакция на осетрину?
— Да, так иногда бывает, но я думаю, не стоит про это рассказывать Николаю.
— Господи, какое счастье, — с облегчением вздохнула я. — Но в любом случае Николай хочет расстаться с ней. Ты сможешь ею простить?
— Простить? Ты же знаешь, что самое трудное — простить не его, а себя. Простить саму себя за то, что тебе изменили. Тетушка научила меня диете прощения, так что семь дней мне есть чем заниматься, пока я лежу.
— Диета прощения? Напомни, пожалуйста.
— Каждый день надо писать: «Я прощаю себя за то, что он изменил мне, предал меня, разлюбил меня, променял меня на другую и т. д.» — и так 70 пунктов каждый день, а потом сжигать то, что написала. На седьмой день нужно написать: «Я обижаюсь на него за..., я прощаю его за..., я извиняюсь перед ним за..., я благодарна ему за..., я благодарна себе за...». Так что с этим я справлюсь, — улыбнулась Аннушка. — И вообще перед лицом вечности все мои переживания по поводу измены мужа кажутся пустыми и глупыми.
2006
— Знаешь, перед лицом вечности все мои переживания по поводу мужиков, измены Антона кажутся настолько глупыми и мелочными, что я даже не понимаю, что я так убивалась, как будто меня жизни лишали? — рассуждала Карина, полулежа в кровати. На пятый день пребывания в больнице Каринка выглядела на много лучше. Антон все-таки смог вырваться на один день навестить жену, и она подготовилась к его приезду. Подведенные черным карандашом, ее карие глаза казались еще более огромными и печальными на фоне белых простыней и кремовой батистовой сорочки, добавляя облику нежную трогательность. Карина даже встала на кровати и словно с трибуны начала произносить речь:
— Нет, ты только подумай, из-за примитивного сексоголизма моего мужа.
— Карина, это термин такой — сексоголизм? — перебила я ее.
— Да, это как болезнь, типа алкоголизма. Желание волочиться за чужими юбками, правда, в народе распространено более емкое слово — кобелизм. Но термины сути не меняют, — сделав краткое отступление, Карина опять приняла позу оратора и с тем же воодушевлением и с пылающими щеками продолжила: — Так вот, из-за кобелизма моего мужа я чуть не потеряла здоровье, жизнь, детей и чувство счастья. Представляешь, что произойдет, если диагноз подтвердится? Все, я приняла решение! Я проживать каждую секунду, наслаждаясь ей и получая радость, если диагноз не подтвердится, то и всю мою оставшуюся жизнь я проведу так.