Попытаемся очертить основные выводы, которые вытекают из проделанного исследования, распределив их по данным, извлеченным из вайнахских сказок. При этом удобно будет повторить для сравнения эти данные, как они сформулированы в главе 4, выделив их жирным шрифтом, но целесообразнее придерживаться отчасти другого порядка в соответствии с открывшейся логикой выводов о славянской мифологии (прежние порядковые номера проставлены в скобках). Итак:
1(1). Речь в вайнахских сказках идет явно о боге-громовержце. Действия его связаны с небом, громом и дождем. Он то ли сын, то ли соперник вайнахского бога-громовика Селы.
Это, несомненно, славянский Перун (Клейн 1985а). В славянской языческой системе богов Перун действительно был богом- громовержцем, но в отличие от громовержца греков и римлян не был богом-отцом. В этом он схож с Перкуном литовцев, Парджаньей и сменившим его Индрой ведийских ариев, германским Тором.
2 (2). Им созданы небеса — то ли настоящие, до которых очень долго взбираться, то ли ложные (явно поздняя интерпретация, поскольку тут нарушены прерогативы Аллаха). Небеса эти сделаны из меди, латуни или бронзы.
Германцы и балты представляли себе небеса каменными, но у финнов небеса сковал божественный кузнец, медные небеса мы находим у Гомера (Ил V, 504; XVII, 425; Од III, 2), металлическое небо — в авесте (Бундахишн, I), и пережитки такого представления, восходящего к бронзовому веку, есть в русском фольклоре. Во всяком случае, приходится считать, что славяне принесли с собой эти сведения на Кавказ, так как вайнахские тексты совершенно отчетливо противопоставляют эти небеса настоящим и не приписывают их создание своему, местному богу.
3. (3). Это он, Пиръон, даровал людям водяную мельницу, принеся на землю каменные жернова и прочее оборудование.
По представлениям белорусов, Перун разъезжал по небу на жернове, а с водяной мельницей связан в поздних суевериях чёрт. Само слово «молния» — одного корня со словами «молоть», «молот» и «млын» (мельница). Молот Тора носил имя «Мьельнир». Орудия размола играли важную роль в славянской демонологии: ср. ступу Бабы-Яги.
4. (4). Пиръон способен уходить в мир мертвых и возвращаться оттуда.
Смерть Перуна в вайнахском тексте и его способность уходить в мир иной и возвращаться побуждает припомнить и другие признаки Перуна как умирающего и воскресающего божества. Он в этом не одинок среди громовержцев: такими были и ведийский Индра (по крайней мере, в мифологии), хеттский Телепин и западносемитский Ваал (и в мифологии, и в обрядности). «Похороны» или «проводы» Купалы, а также Ярилы, Костромы и т.п., обычно связанные с утоплением и разошедшиеся под давлением христианского поста в разные стороны от дня летнего солнцеворота, представляли смерть Перуна, а святочные «игры с умруном» — его воскрешение (Клейн 1985в). Очень похоже, что летописные описания низвержения идолов Перуна (с оппозицией бьющих его и оплакивающих) представляют собой христианское переосмысление обряда «похорон» или «проводов» Перуна: совпадают очень специфические детали (в частности призыв: «Выдыбай, боже!»).