Смотрю на Марию. Вид возмущенный. Зря я ее так. Ведь любимая женщина. А рядом кто? Опять виноват. В порыве раскаяния обнял обеих.
Как остановить мысль? Не дать себе думать о том, о чем не хочешь? Невозможно, невозможно. Человек раздвоен в душе: часть переживаний в нем сознательна, часть неуправляема и является неизвестно откуда! Впрочем, как такое могу писать я, человек верующий? Все от Бога. Тогда зачем Он насылает на нас этот мрак и кошмар? Ведь прийти в голову может что угодно! Испытует? Сын Его пытался помочь поставить мысли под контроль. Сделать заповеди ментальным императивом. Но только настоящим схимникам еще как-то удается путем физических воздействий на тело изгонять ненужное из головы. Всякий обыкновенный человек — в душе сущий дьявол и в мыслях носит в себе ад. А при этом стремится к раю. Как я: люблю Марию, а ебу жену. Как-то недавно удалось зайти с супружницей на второй круг. Она вилась на члене как угорь, а Марию все это, по-моему, затрагивало не очень. Это и впрямь так: вторая ебля принадлежит жене, но не как женщине, а как матери. Ну, можно все это писать? Хотя бы даже помыслить? Еще бы! С мысли все начинается. Вот источник нашего падения — Бог. Прямо как название бестселлера — «Толкающий в пропасть». А спасает сын. Смертью доказал, что обуздать себя человеку можно. И что все — в нем, в этом существе, раздвоенном, как ноги: и гибель, и спасение. И значит, существует грех, и это не метафизическое понятие, это выбор. Но ведь и в выборе, получается, Бог? Как и во всем. А следование судьбе есть Путь и Добродетель. Какая же добродетель, если — грех?
Помню, как-то раз мы с моей будущей женой, а тогда еще только бешено любимой молодой женщиной, возвращаясь поздно ночью от знакомых, ебались в подъезде какого-то дома. В то время нам хотелось друг друга с такой выворачивающей силой, противостоять которой никакая мораль просто не могла. В подъезде я нашел деревянную палку и всунул ее в ручку двери так, чтобы та перестала открываться наружу и чтобы кто-нибудь случайно не вошел с улицы. Моя прелесть встала на первую ступеньку лестницы, чтобы мне было удобнее, я все на ней расстегнул спереди, а был ноябрь, как я уже упоминал, и ей было холодно, но она все-таки послушно сдвинула трусики и уже вставила в пизду мой член, когда в запертую дверь постучали. Но мы теперь не могли остановиться, даже если бы кто и разнес в щепы это несчастное дверное препятствие.
— Не обращай… внимания… — утробно стонала будущая жена мне в ухо, обнимая за шею и стараясь поддать снизу, чтобы насадиться как можно глубже, при этом отдаваясь мне с каким-то стихийным восторгом под аккомпанемент дергавшейся двери.