Ричард, младший из братьев Йорк, судя по всему, не возражал против подобного положения вещей, однако был страшно разгневан на нас после того, как Йорки, вернувшись из Франции, так и не стали развязывать новую войну, а напротив, установили довольно прочный мир. Все — и мой супруг, король Англии, и каждый здравомыслящий англичанин — безмерно радовались, что Эдуарду удалось заключить с Францией перемирие, причем на несколько лет, и французы еще должны были выплатить нам огромные деньги за то, что мы не потребовали обратно наши земли. Казалось, все с радостью восприняли подобный исход конфликта — мы избежали дорогостоящей и мучительной войны на чужой территории. Все, но только не герцог Ричард Глостер, который, можно сказать, вырос на поле боя. Теперь он направо и налево рассуждал о том, какие права имеют англичане на французские земли; твердил, что его отец всю свою жизнь сражался с французами. Ричард чуть ли не во всеуслышание называл Эдуарда, своего короля, ленивым трусом, упрекая его за нежелание начинать очередную весьма опасную военную кампанию.
Узнав об этом, Эдуард только добродушно посмеялся и спустил своему братцу все оскорбления. Зато Ричард жутко на него разозлился и вихрем умчался на север, в свои владения, прихватив свою покорную жену Анну Невилл. Там Ричард и сидел, полагая себя, видимо, единовластным повелителем всех северных земель. Он категорически отказывался навещать нас на юге, заявляя, что остался единственным в Англии настоящим Йорком и единственным настоящим наследником своего отца — во всяком случае, в отношении его вечной вражды с Францией.
Но все это ничуть не тревожило Эдуарда. Он улыбался, когда отыскал меня на конюшне, где я осматривала новую кобылу — подарок короля Франции в знак возобновления дружбы между нашими странами. Это была очень красивая лошадка, только она немного нервничала в незнакомом месте и отказывалась подходить ко мне, хоть я и пыталась соблазнить ее яблоком, которое держала в руке.
— Твой брат приезжал сегодня, — сообщил Эдуард. — Он просил разрешения отправиться в паломничество по святым местам. Маленького Эдуарда он хотел бы ненадолго оставить на попечение сэра Ричарда.
Я вышла из стойла и аккуратно заперла за собой дверь, чтобы лошадь случайно не выскочила и не перепугалась еще больше.
— Но почему вдруг? — удивилась я. — И куда именно он собрался?
— Говорит, что хотел бы посетить Рим, — пояснил Эдуард. — Что ему необходимо хотя бы на время удалиться от мира. — Мой муж как-то криво усмехнулся. — Судя по всему, Ладлоу только укрепило любовь Энтони к уединению и его стремление к святости. Он утверждает, что собирается отыскать в своей душе поэта, потому-то его и влекут тишина и пустынные дороги, именно там он надеется обрести молчание и мудрость.