— Тогда где же мои мальчики?! — взвыла я. — Где Эдуард?
— Да не знаю я! Я даже не знаю, живы ли они, — сокрушался Ричард. — Как не знаю и того, кто именно приказал их либо умертвить, либо похитить. Я надеялся, что, возможно, тебе каким-то невероятным образом удалось выкрасть их из Тауэра, потому и пришел. Но если это сделала не ты и не твои люди — то кто? Ты никому не приказывала забрать их оттуда? Не мог ли кто-то сделать это без твоего ведома? Не может ли этот «кто-то» держать их теперь в качестве заложников?
Я только головой качала. Здраво рассуждать я была не в силах. От горя я как-то резко поглупела и не могла ответить ни на один из его вопросов — самых, наверное, тяжелых в моей жизни.
— Мне даже никаких мыслей не приходит! — в отчаянии воскликнула я.
— А ты постарайся вспомнить. Ты же лучше знаешь, кто твои союзники. Твои тайные друзья. И мои скрытые враги. Ты прекрасно представляешь, на что они способны. И уж тебе-то известно, какой заговор вы с ними готовили и что они тебе пообещали. Думай!
Я обхватила голову руками и несколько раз прошлась по комнате, пытаясь что-то сообразить. Предположим, Ричард мне лжет: это он убил Эдуарда и бедного маленького пажа-подменыша, а сюда явился, пытаясь свалить вину на других. С другой стороны — о чем он и сам обмолвился, — у него нет ни малейших причин убивать мальчиков. А если он все-таки это сделал, почему бы ему нагло в этом не признаться? Кто бы теперь осмелился жаловаться, когда он сумел раскрыть заговор и подавить поднятый против него мятеж? Но зачем ему тогда приходить ко мне? Когда мой муж убил короля Генриха, он велел выставить тело покойного в церкви, чтобы все могли с ним попрощаться. Он устроил Генриху великолепные похороны. Единственной целью того убийства было желание сообщить всему миру, что на Генрихе VI династия Ланкастеров завершилась. Если бы Ричард планировал убить моих сыновей, лишить Эдуарда законных наследников и прервать его линию, он бы об этом уже объявил — тем более теперь, вернувшись в Лондон с победой, — и выдал бы мне их тела для погребения. Ему ничего бы не стоило придумать, что мальчики, например, внезапно заболели. А еще лучше — что их уничтожили по приказу герцога Бекингема. Да, он легко мог бы свалить всю ответственность на Бекингема и устроить принцам королевские похороны, и никто ничего не смог бы возразить — оставалось бы лишь смиренно оплакивать погубленных детей.
Так, может, именно герцог Бекингем и убил мальчиков? Может, это и есть та правда, что кроется за распускаемыми слухами о гибели принцев? Ведь если моих сыновей больше нет, Бекингем становится на две ступени ближе к короне. А что, если это леди Маргарита приказала погубить детей, желая расчистить путь к власти для своего сына Генриха Тюдора? Они оба — и Тюдор, и Бекингем — в случае смерти принцев получили бы немало преимуществ. Оба значительно подошли бы к трону. Вопрос: могла ли леди Маргарита приказать убить моих сыновей, одновременно заверяя меня в дружбе и верности? Могла ли эта святоша чем-то подкупить собственную душу и сотворить такое? И могли Бекингем уничтожить своих племянников, ранее поклявшись мне освободить их?