Таксисты и удачно пойманный предполагаемый убийца Шварц были порознь доставлены в отделение милиции, где дали первые и, как оказалось впоследствии, самые путанные показания.
Неудивительно, что в убийстве никто из них не признался, негодуя и возмущаясь, ругая друг друга и изумляясь происшедшему.
Когда на другое утро начальник городского управления милиции полковник Кусмангалиев вызвал к себе одновременно двух следователей по особо важным делам майора Александра Морковкина и старшего лейтенанта Владимира Шумейко, те уже догадывались, к чему это. Кабинеты управления гудели разговорами о происшествии на улице Садовой, у каждого были свои предположения, но толком никто ничего не знал.
Кусмангалиев, человек высокого роста, уверенный и энергичный в движениях и поступках, выслушал рапорты двух следователей, которых он ценил за свой подход к делам, и определил задачу - раскрыть преступление на Садовой.
Когда следователи вышли из кабинета Кусмангалиева, к ним подошел молоденький капитан, недавно перешедший в угрозыск из отдела по борьбе с хищениями, и, завистливо поблескивая чуть желтыми белками выпуклых глаз, намекнул на то, что особое задание, которое они получили, для него не секрет и что долго возиться не придется, убийца уже под замком, остается только подвести его к той психологической черте, за которой почти у любого преступника происходит внутренний перелом, вынуждающий его искать спасение в признании.
- Не части, - хмуро остановил его Морковкин, который всегда глубоко переживал поручаемые ему дела об убийстве.
Капитан замолчал, но не обиделся. С Александром Григорьевичем он не был близко знаком, но слышал о нем, как об опытном следователе, и не сомневался, что если тот что имеет на уме, то значит не понапрасну.
Кабинет особистов Морковкина и Шумейко все управление в шутку называло кельей. Узенький, почти полностью загороженный двумя столами-трудягами, он походил на тысячи таких же учрежденческих комнат, отличаясь от них только тяжестью решеток на окне и прочностью входной двери.
Морковкин и Шумейко давно и хорошо сработались, их удачное содружество ускоряло решение трудных дел. Разве что Шумейко так и не приучился к табаку, а майор заваливал стеклянную пепельницу искуренными до пальцев сигаретами "Прима", приговаривая при этом, что концентрация табачного дыма способствует концентрации мысли. На этой почве у них частенько были разлады. Шумейко демонстративно распахивал дверь, требуя от Морковкина оперативно покинуть кабинет и курить в коридоре, где, кстати, и походить можно вдоволь. А это, по словам Шумейко, более способствовало концентрации мысли.