И на десятый день Шварцу прочитали постановление об освобождении из-под стражи, вручили личные вещи и поздравили с тем, что против него снято подозрение. Шварц ушел, растерянно попрощавшись, но с его уходом проблем стало не меньше, а еще больше. Разве что следователи испытывали удовольствие от того, что определили невиновность Бориса.
Стало ясно, что следствие, вначале обещавшее быстро завершиться, окончательно зашло в тупик.
А пока проверялись знакомства Квочкина, опрашивались десятки людей. В жизни Василия открывались такие страницы, что будь он живой, он бы сам удивился давно забытому и тому, что чья-то память хранила это. Но все это не прибавляло ничего к уже известному и нужному. Биография Василия складывалась спокойно, врагов у него не было, потому что он был общителен и добродушен, любил своих двух дочек, ласково относился к жене, молоденькой, курчавой женщине. А она при встрече с Шумейко болезненно и пронзительно смотрела ему в глаза, будто надеясь, что этот серьезный старший лейтенант не только найдет убийцу, что волновало ее в последнюю очередь, а вернет мужа.
При встрече с этим взглядом Шумейко морщился, как от острой зубной боли, вдруг ощущал потребность порыться в ящиках стола, а потом, не выдержав тишины, решительно вставал и говорил сухо и официально, сам не узнавая своего голоса, будто только так и мог утешить боль кареглазой женщины, боль, которая гулко отдавалась и в нем.
- Не беспокойтесь, гражданка Квочкина. Виноватых мы разыщем, и они понесут наказание в соответствии с законом.
Не выдержав официального тона, Шумейко добавил:
- Крепитесь, Зинаида Николаевна. У вас детишки, поднимайте их, пусть вырастут настоящими людьми.
Зинаида Квочкина, будто не слыша, поднималась со стула, прижимала к себе двух примолкших девочек и исчезала за дверью, будто и не было ее здесь, а все это привиделось Шумейко.
Безмолвные приходы Квочкиной подстегивали следователей, они вновь брались за дело, реже слышались обычные для них шутки, и гуще вился дым над седеющей головой Морковкина, который упрямо перебирал факты, пытаясь за нестройными рядами их угадать возможное.
Расследование пошло вширь. Особисты стали чаще бывать на допросах рецидивистов, особенно тех, кто постоянно крутился в районе убийства Василия Квочкина.
Разрабатывалась третья версия. Но в нее никто, а порой и сами следователи, не верили. И на ежедневных отчетах о проделанной работе к их сообщениям относились сдержанно, без воодушевления. Полковник Кусмангалиев мрачнел, но предлагать было нечего.