Под утро, забывшуюся страшным сном девушку, разбудили звуки пришедшей стаи; многие из них имели на шкуре следы крови, вожак на плече притащил полу-обглоданное человеческое тело. Судя по возбуждённым порыкиваниям и похрюкиваниям, ночная охота удалась, и к пленницам присоединились еще пять перепуганных пленниц. Две женщины и три девочки. Дрожащие от ужаса с заплаканными лицами они жались друг к другу, постоянно вздрагивая от малейшего шума.
Аная тихо, чтобы не услышали возбуждённые ночной охотой тарки, спросила у ближайшей новоприбывшей:
— Как тебя зовут? Откуда вы? Та, казалось, не сразу поняв, что обращаются к ней, также тихо ответила:
— Мы из Пригорного селища, а зовут меня Нарима, я жена старосты…
И вдруг вспомнив что-то, она заплакала.
— Не плачь, — сказала торопливым тихим голосом Аная, — если будешь плакать, тарки начнут бить, они не любят, когда плачут. И своих научи.
Нарима сразу взяла себя в руки. «Сильная баба» — подумала дочь ярла, — вон как враз замолкла, недаром на окраине земли лоримов живут».
— Меня Анаей зовут, вы прижимайтесь к нам, а то враз околеете. Видать, Ледяной лес рядом, вон как морозно-то.
Женщины, еле передвигаясь, смешались со всеми, и им сразу стало теплее.
— До Ледяного лесу-то ещё две седмицы ходу, — отозвалась Нарима, и, обведя жалостливым взглядом всех пленниц и тихо, чтобы только Аная слышала, добавила, — только не все дойдут туда. Скоро начинаются земли ра-ханов, там нам тарки не защита, да мороз еще не отпускает.
Разговор Анаи с Наримой, казалось, на миг разбил лед, сковавший подсознание женщин, послышались приглушенные разговоры среди постоянно молчавших эти дни пленниц. Насколько силён бывает дух человеческий, смиряется он с невзгодами и напастями, продолжает душа тянуться к надежде и вере. Только одна молодая девушка, постоянно всхлипывая, закрывала рот рукой, не могла никак успокоится.
— Дитятко совсем малое в подполе запрятала, вот теперь горюет и сокрушается — объяснила Нарима обнимая плачущую.
С рассветом вожак поднял стаю, и цепочка несчастных безнадежных пленниц потянулась вперед на север — всё дальше от отчего дома…
Вечер, нежно набросив тёмную шаль на высокую скалу, медленно уходя, уступал место своей постоянной спутнице ночи. Птицы, закончив свои дела, попрятались в своих домах, ожидая продолжения, но уже завтра… Только неугомонный лёгкий морозный ветерок, ещё не нагулявшись за день, бродил по ночной земле.
Уйдя примерно на километр от следа, Саша вернулся к горному хребту на ночевку. Всё-таки привык уже спать на высоте — и безопасно и удобно. Разведя костёр и разложив спальный мешок, извлёк не спящую уже малышку из её грязных тряпок и запустил её в лоно тёплого мехового спального мешка.