Она повела взглядом по комнате и увидела прикорнувшего на соседней кровати Николая:
— Ник! — шепотом окликнула она. — Ник! Мы где?
Гроссман потянулся и, не открывая глаз, ответил:
— У придурка этого… как его? Что там у тебя с зубом?
— Ноет, но ничего. Где Саша?
Николаю очень хотелось бы дискредитировать телохранителя в ее глазах, но он сдержался. Пусть уж идет, как идет. А она думала — принца нашла? Принц ее сейчас с Гариком в загуле, подальше от них.
— Не знаю я, где твой Саша. По делам, наверное, отлучился. Как всегда, собственно… Я все хотел спросить…
— Гроссман! Не надо! — в ее голосе прозвучал металл.
— Ну, как хочешь. Потом не жалуйся.
* * *
Алкоголик дядя Гена сгребал в одну кучу все тряпье в своей комнате и при этом, поглядывая на скулящую от нехороших предчувствий привязанную к батарее дворнягу, приговаривал:
— Я вам покажу, в натуре, кузькину мать!
Пес начал тихо подвывать. Алкаш, вылив что-то вонючее на дверь и на тюфяк, запустил в собаку бутылкой.
— Лишай! Заткнись, пшел вон! И вы, черти, пошли вон, японский бог! Быстро разошлись по углам, щ-щ-щас-с греться, в натуре, будем!..
* * *
Саша вздрогнул, и его собеседник тут же оскалился лошадиной ухмылкой:
— Да, Ал-Нат, да. Это все к вопросу о том, чтобы ей обжечься… Пусть почувствует своим кукольным сердцем! Не все же нам с тобой за нее ноги ломать да кишки рвать! Неблагодарное дело, заметь, атмереро!
«Одержимый» встал и прошелся по комнате, а затем присел на подоконник рядом с тем, кого называл загадочным именем Ал-Нат, и вперил пристальный взор в его лицо:
— О, Природа! Благодать-то какая, звездочет! Когда еще удастся воплотиться!..
— Ты не хочешь поскорее? — поинтересовался телохранитель, не глядя на него.
— Оу! Соблазн велик…
Шурик поднялся на ноги, Саша повернулся к нему. Тела обоих напряглись, мышцы завибрировали.
Юноша взревел. Морок явил бычью морду с алыми горящими глазами. Призрак встряхнулся, рассеивая в пространстве золотую пыль. Искры осыпались на половицы, на грязное белье, подоконник, упавший шкаф…
Ответом ему был рык хищника. Лязгнули клыки, смыкаясь на шее тельца.
Сверкающая лавина прокатилась по комнате, опрокидывая все на своем пути…
…Если бы кому-то пришло в голову подслушать их разговор под дверью, он вряд ли различил бы что-то в певучей, без отдельных слов, речи двух мужчин — тихого чистого баритона и хрипловатого тенора. А жуткий рев, последовавший в финале, на веки вечные отвадил бы шпиона от этих дверей.
Но, к счастью, отчаянных авантюристов поблизости не оказалось. К счастью — для авантюристов…
…Игорь и родственники Шурика услышали сверху рев, перешедший в пронзительный мальчишеский крик. «Крупская» торопливо осенила себя крестным знамением и схватилась за сердце.