— Колесо не выдюжит, Шура… Стрелять тоже почти нечем…
— Да хрен с ним! Я их голыми руками порву, уродов…
Андрей почти не преувеличил. Сейчас он был на это вполне готов.
Краснодар остался далеко позади. По краям шоссе появились первые пригорки. Рената проснулась.
— Снова? — всхлипнула она.
Мужчины не ответили. Дорога вильнула. «Эскорт» заметно отстал.
— Ч-черт! — прошипел Андрей: пути дальше не было, заборчик во всю ширину дорожного полотна перегораживал шоссе.
«Чероки» снес легкие доски и полетел дальше. Навстречу им из зарослей выехало три автомобиля.
Андрей пробормотал:
— Вот и Кощеева нежить пожаловала. Ну, здорово, смертнички! — и обернулся на Ренату: — Посмотри, твоя «сидушка» не снимается?
— Как?
— Как в поезде! Как!
Она встала коленями на резиновый коврик и дернула сидение:
— Кажется, нет! — дернула посильнее. — Снимается, Саш!
Он швырнул через плечо пистолет.
— Бери, лезь туда, накройся и сиди! Ну шо, панове, покуражимся? — передразнил Андрей Николая и на полную громкость включил магнитофон. — Не скучай, любовь моя!
Рената кувыркнулась в душную, пропахшую бензином и пылью, полость под сидением. Женщина покрупнее и повыше там не поместилась бы ни за что. Да и Ренате в бок воткнулось что-то твердое, с острым краем.
— Ай!
Гроссман «утрамбовал» ее подушкой сидения. Машина ухнула в кювет и остановилась…
В кинотеатр «Буревестник» после той большой войны
За полпачки «Беломора» проходили пацаны…
…Магнитофон надрывался, от хрипа колонок вздрагивали все внутренности изуродованного железного коня…
И смотрели, что хотели, в десять лет и даже в семь,
И, как водится, балдели от запретных в детстве тем.
…Рената выпростала руку, сжала больное плечо, а потом ощупала мешающийся под боком предмет. Жесткая кожа, холодные металлические застежки…
…Андрей и Николай выпрыгнули из машины. Вытащив из-за пояса пистолет, Серапионов пробормотал:
— Сюда бы «дробовичок» еще…
И была соседка Клава
Двадцати веселых лет.
Тетки ахали: «Шалава!»,
Мужики смотрели вслед…
…Двигаясь напролом, ни секунды не давая противнику на то, чтобы опомниться, Андрей начал стрельбу. Гроссман палил из «ТТ», но Серапионов обошелся бы и без его поддержки. Гибко бросившись на землю, Андрей мгновенно заменил использованную обойму на полную, а потом, как ни в чем не бывало, продолжил наступление. Он казался заговоренным: пули пролетали мимо него. Николай боялся поднять голову, не упоминая уж о том, чтобы выскочить вслед за спутником на дорогу. Так и лежал, терзая длинными пальцами клочья травы…
И смеялась Клава звонко:
«Что ли, ты уснул, сынок?»