Женщина прыгнула в воду, стараясь не смотреть в слепящую светом глубину. Легкая одежда подобно темно-синим крыльям распласталась на поверхности.
Вода засияла еще жарче, вспенилась, выпуская на волю нечто неведомое. И, распахнув крылья, из пучины стрелой вылетела огромная птица.
И тут все опрокинулось, ярко запылало освобожденное солнце. Черное небо осталось внизу. А птица запела.
Тогда жрица поняла, что еще слишком рано, что никто из них не готов к тому, чему суждено сбыться.
— Не надо! — закричала несчастная, судорожно хватаясь за бортик бассейна в попытке выбраться из воды и понимая, что все кончено.
Она видела себя со стороны. Она существовала одновременно в двух местах, но единое отчаянье владело ею в обеих ипостасях.
Локоны солнца обратились безжалостными протуберанцами, и волна огня захлестнула птицу. Черный прах посыпался вниз, в черную воду.
Женщина знала, что собрать нужно все до последней частички. И тогда, только тогда…
— Ох, нет! — вырвалось у нее, когда пространство вскрылось огненными порталами и выпустило саламандр, готовых растащить пепел сожженной птицы.
…Собрать все до последней частички, и тогда…
— Назад! — крикнула жрица, пытаясь задержать хотя бы одну ящерицу.
На помощь ей ринулся «черный незнакомец». Она посмотрела в темное пятно на месте его лица, полускрытого капюшоном, напрасно желая отыскать взгляд:
— Помоги мне, Ал-Анпа! — шепнули ее губы. — Время — назад!..
Он покачал головой. В руках его извивалась огненная саламандра, кусаясь и обжигая незащищенную плоть.
А с небес падал черный снег…
* * *
— О, боже! — подскочила полуослепленная Рената. — Не прикасайтесь ко мне!
Перед ее глазами все плыло и мерцало. Ладонь упиралась в мокрую от слез диванную подушку, волосы хранили запах вельветовой наволочки: в чужом доме запахи всегда воспринимаются острее. Распухшие веки казались Ренате тяжелыми, будто на них положили мертвецкие пятаки.
Кто-то приблизился к ней. Смутный, черный силуэт. Девушка вжалась в спинку дивана.
— Кто вы?! — взвизгнула она, и тут наконец пелена упала с ее глаз.
— Т-ш-ш-ш!
Она узнала отцовского телохранителя.
— Не надо кричать… — он склонился над нею. — Это я.
— Саша?.. — девушка немного успокоилась и начала озираться. — Я что — спала?!
Реальность вернулась, а вместе с нею — страх с иным привкусом, нежели испытывала Рената (или не Рената?) во сне. Тревога, еще не до конца осознанная, скрутилась холодным тяжелым клубком где-то у сердца. Что было? Что случилось до сна?..
У закрытого окна, одним коленом опершись на тумбочку, стояла Даша и смотрела вниз. Короткие, цвета красного дерева, волосы, джинсы в обтяжку, спортивная ветровка — недаром широкоплечую и узкобедрую Дарью частенько принимали за парня.