— Осмотритесь внимательно, — следовательница потянула носом, будто принюхиваясь. — Если что-то пропало, сообщите.
Эх, не думал Николай, что когда-нибудь побывает здесь еще раз! И уж тем более не ожидал появиться у Ренаты по такому поводу…
Да-а-а… Прежде им жилось тесновато в этой двухкомнатной «полногабаритке». Был такой грешок. Гроссман хотел завести пса, Рената сообщила, что она против и что в таком «курятнике» нет места третьему. Теперь же здесь черт ногу сломит, и можно хоть неделю «осматриваться» — вряд ли найдешь что-то важное, все равно как в многокомнатных апартаментах…
Пахло здесь по-прежнему — теплой, уютной, капризной Ренатой. Николай подавил ностальгический вздох. Чужаки, учинившие вандализм, не смогли изгнать отсюда ее душу…
Молодой человек прошелся по комнатам. Следовательница не отходила ни на шаг. И вообще она дама неприятная, назойливая. Чужая в этом доме. Отмахнуться от нее, не видеть, не думать… Зачем все это? За что?..
Больше всего пострадали книги бывшей жены. Их зачем-то вывалили из шкафа, разворошили, разбросали. «История Древнего Рима», «История Древней Греции», Платон, Карамзин, Фрэйзер, Руссо — все перемешано в сюрреалистическом беспорядке. Гардероб перерыт меньше: многочисленную одежду жены просто выхватывали вместе с «плечиками» и скидывали на диван. Ящики — бельевого шкафа, компьютерного стола, тумбочек — также вывернуты. Николай то и дело наступал на какие-нибудь флаконы, тюбики, коробочки от косметики, рассыпанные по полу. В недалеком прошлом Гроссман был программистом, и потому сразу же обратил внимание: монитор (даже не опрокинутый!) стоял на столе, но системного блока не было. Рената, конечно, «юзер» еще тот, компьютер ломался у нее с частотой раз в месяц. Она вполне могла отдать блок в починку. Но…
— Мне кажется, пропал системный блок. Я не уверен, что это похищение, и все ж…
— Разберемся… — капитан поморщилась, но быстро записала его показание в своих документах. — Что еще?
Других странностей Николай не заметил. Его поблагодарили, но попросили до завершения следствия не покидать город надолго.
День рождения Гроссмана заканчивался в одиночестве. Именинник сидел перед телевизором с банкой пива и разглядывал фотоальбом. Юная Ренка — в белоснежном платье невесты, беззаботная, счастливая, влюбленная — смотрела на него с упрятанных в прозрачные «кармашки» фотографий… Эх, ладонька, что я сделал с тобой в следующие четыре года?.. Вот они позапрошлой весной, на льдинах еще не оттаявшего Обского моря. Вот — в Египте, на фоне статуи Сфинкса. Вот Италия, Рим… Вот Париж, Монмартр, Эйфелева, Сент-Женевьев-де-Буа… Ренатка (и чего ее понесло на кладбище?) — смешная, в шортиках, с девчачьими «хвостиками». Но во взгляде уже и тяжесть, и напряжение, и недоверие. Может, он сейчас все это додумывает по воле разыгравшейся фантазии? Вряд ли. Если бы все было не так — она бы не ушла. При всем своем сумасбродстве Рената была такой терпеливой!