— Воспоем рождение Пятого Солнца! — взывает она громким, чистым голосом, и эхо возносится в темноту.
Колонны вздрагивают. Теперь и с невидимого дна слышатся раскаты дальнего грома, а черную бесконечную высь хлещут кнуты молний.
— О, великие боги! Придайте мне сил! — продолжает заклинать жрица, пока смыкаются ряды адептов культа.
Спутники становятся на одно колено вокруг женщины, воздевшей руки в самозабвенной молитве. Каждый из них льет в нее свою силу.
Серебристая струя света, хлынув сверху и пройдя сквозь тело жрицы, устремляется к сердцу Земли. А из чрева планеты в ответ рвется неудержимый пламенный поток, пронзает Нефернептет и уносится в пространство, исполосованное молниями. Жрица кричит, вытянувшись струною лиры, а затем прогибается назад дугою систра. Её страшит гроза, ведь однажды всполох молнии убил ее. Но бояться теперь нельзя!
Прячущийся под черным капюшоном аколит верховного жреца одаривает её мужеством, колдун в леопардовой шкуре — холодным рассудком, каменный бык Немур — любовью к нарождающемуся Пятому Солнцу. И лишь белый жрец по-прежнему содрогается от ужаса…
Гром нарастает. Голосов уже не слышно, колонны покрываются трещинами, осколки облицовки летят в бурлящий кипяток водоёма. Все, кроме жрицы и ее помощников, в ужасе падают ниц. Теперь вместо отдельных раскатов землю оглашает сплошной душераздирающий треск, будто сказочный змей Апоп>{1} уже вырвался на свободу и рвет в клочья покровы неба.
Нефернептет извивается в пронзающих ее с головы до пят струях — ледяной вселенской и раскаленной земной. Она кричит, кричит от боли, от страха, от чувства, что сила внутри нее сейчас разорвет бренное тело, если хоть чуть-чуть нарушится гармония. Мужчины и бык укрепляют горячий «гейзер», и каждый отдает по своим возможностям. Телец Немур — свое сердце. Колдун — разум. Белый послушник, обвитый золотистой «пуповиной», — энергию плоти. Он похож сейчас на младенца в материнском чреве, на существо, наиболее далекое от смерти. Аколит верховного объединяет утроенную мощь своих спутников. Его одежды подобны покровам неба: молнии рвутся из его плаща, и жрец направляет их в бьющий из-под земли поток…
— Танрэй! — голос черного аколита достигает ее слуха сквозь рев обезумевшего мироздания. Так, именно так зовут ту, что восстала в жрице Нефернептет, сойдя с каменного барельефа; и только сейчас женщина вспоминает это. Вспоминает, чтобы тотчас позабыть. — Пора, Танрэй! Тебе пора!
И Нефернептет прыгает в кипящую воду. Но вода не обжигает ее. Синяя накидка подобно птичьим крыльям раскидывается на поверхности. Фигурка жрицы, еще более маленькой посреди огромного, исходящего ослепительным светом бассейна, отдаляется от берега.