Как-то сам Митька, проводив Треньку, сказал:
— Ты погоди пока ходить ко мне. Снег ляжет, в лесу посветлее будет, да и зверь по белой тропе осторожнее станет — тогда другое дело. Вчера ночью волки в двух дворах овец порезали и потаскали.
Жалобно посмотрел Тренька на старшего брата:
— Взял бы меня на псарню? Работы не боюсь, какую хочешь сделаю. Попроси мамку с тятькой, может, отпустят, а?
— Эх, Тренька, глупый ты человек, — вздохнул Митька. — Раньше времени в хомут-то чего лезть? Ещё запрягут, повезёшь своё. На княжьей псарне служить — не у мамки на печке нежиться.
Тренька нос повесил. Митька его кулаком легонько в бок:
— Вот на княжескую охоту, коли пожелаешь, могу взять.
Не поверил Тренька.
— Хитрости тут особой нет, — пояснил Митька. — Князь по первой пороше ладит большую охоту и будет собирать кричан — людей, которые бы зверя гнали. Туда и поставлю.
— Митька! Вот спасибо-то! — возликовал Тренька. — А маманя дозволит? — забеспокоился.
— То моя забота, — сказал Митька. — Наперёд ничего не говори. Жди первого снега, а с ним — меня.
Дороги обратной в тот день не заметил Тренька. Кажись, в единую минуту три версты отмахал.
Дома теперь одолевала Треньку мука. Как не поделиться с отцом или дедом новостью? Однако не велел Митька про охоту сказывать, и молчал Тренька, хотя стоило ему это труда великого.
Только раз сто на дню выбегал из избы: посмотреть, не выпал ли снег.
Однажды, решив, что утро наступило, скатился с полатей полусонный — и на крыльцо. Глядь, темным-темно вокруг. На чёрном небе звёзды мигают. Месяц тонким серпом светит. Плюнул с досады, в избу вернулся.
Мать проснулась:
— Аль с животом неладно?
— С чего взяла? — удивился Тренька.
— На двор бесперечь бегаешь.
— Так просто, на волю, душно в избе, — слукавил Тренька.
Вздохнула мать:
— Чуден ты стал, Терентий. А отчего — не пойму.
Однако, сколько ни бегал Тренька, нету снегу, да и всё тут. Шумит потемневший осенний лес. Треплет ветер грязную солому на крышах.
— Зима припозднилась ноне, — сказал как-то деду.
Тот лохматые брови вскинул:
— Будто? А я думал, всё своим чередом идёт. Знать, ошибся на старости лет. Чего тебе вдруг зима понадобилась?
Заёрзал Тренька на лавке. Правду всё одно не скажешь. Особенно деду.
— Соскучился по зиме да по снегу, — ответил.
— То, конечно, причина, — посмотрел дед на Треньку непонятно. — Уважу, будет тебе завтра зима.
— Смеёшься всё…
Утром проснулся Тренька — в избе светло. Выскочил на крыльцо.
Батюшки! Всю землю точно лебяжьим пухом укрыло. Лежит тот ослепительный белый пух повсюду: на деревьях, крышах, заборах. Даже с неба падает хлопьями крупными, медленными.