Задумался Демидка. А поднял глаза — от деревни к кузне скачут двое. Пригляделся — глухо застучало сердце. Впереди, помахивая плёткой, — Сыч. За ним — Евлампий, первый Сычов помощник.
— Гляди, тятя!
А отец увидел и сам. Заходили на скулах желваки. Неторопливо, будто нехотя, встал.
Сыч возле кузни осадил лошадь и, уставившись на Демидкиного отца неморгучими глазами, тихо спросил:
— Стало быть, работать не хочешь?
— Боярскую службу несу исправно, — ответил отец.
Сыч, будто не слыша, спросил погромче:
— Стало быть, боярское слово тебе не указ?
— Боярского слова не знаю…
— Стало быть, бунтовать?! — закричал Сыч и со всего маху хлестанул отца ремённой витой плетью.
Демидка ахнул. А отец стоял, будто не понял. Только красная полоса вздулась поперёк левой щеки.
Сыч снова поднял руку с плёткой. Демидка зажмурился. Открыл глаза: идёт отец медленно прямо на Сыча — в руках тяжёлый железный брус, а Сыч вместе с лошадью пятится назад.
Дальше — ещё чудней. Повернул Сыч лошадь и — вскачь от кузни. За ним рысцой Евлампий.
— Испугались! — засмеялся от счастья Демидка и захлопал в ладоши. — Как ты его, тять, а?
А отец смотрит хмуро, словно и не прогнал страшного Сыча.
— Больно небось? — спросил Демидка.
Отец потрогал щёку:
— Заживёт. Другое худо — на старосту руку поднял.
— Так ведь не ударил.
— Всё одно. Не простит… Ну да ладно. Чему быть, того не миновать. Пошли в кузню.
И снова заговорили молотки. Только невесело. Словно жаловались друг другу, Или советовались: «Как же теперь быть?»
Проснулся Демидка среди ночи. И сам не знает отчего. А потом слышит: тук-тук — потихоньку кто-то в окошко.
— Тятя! — потряс Демидка отца. — Вставай!
— Чего ты? — впросонках пробормотал отец.
— Стучат! В окошко стучат!
— Будет тебе… — сказал отец. — Спи. Кому ночью в окошко стучать?
И тут опять: тук-тук…
Отец полез с полатей. Демидка забился в самый угол. Сроду такого не было.
— Кто там? — спросил отец.
— Открой! — донёсся глухой голос.
— Ты, что ли, Степан? — спросил отец.
— Я…
Отец загремел дверным засовом.
В темноте, должно быть, стукнулся обо что-то поздний гость — отцов приятель дядька Степан. Крякнул:
— Эка темь! Зги не видать…
— Погоди, огонь вздую… — сказал отец.
— Не надо… — И тяжело выговорил — Беда, Иван. Вечером заходил Евлампий. Рассказывал: «Ивашке Мартынову теперь погибель. Покушался убить старосту. Сам, говорит, видел. Кабы не быстрая лошадь, лежать Сычу в сырой земле…»
— Врёт он! — закричал с полатей Демидка. — Тятя даже на него руки не поднял… Я ж там был… Я всё видел…
— Вера тебе какая?
— Тятя приказчику пожалуется! А то и самому боярину!