— Не умничай!
— Я буду стараться.
— Нам всё про тебя известно.
— А мне нет.
— Не дерзи.
— Вам могу посоветовать то же.
— Как твоя фамилия?
— Я уже сказала.
— Повтори ещё раз.
Наташа не ответила. Страх прошёл. Мысли бежали чёткие и ясные. «Кто они? Что им нужно?» Вспомнила слова полковника Снегирёва: «Осторожность — твоё главное, а иногда и единственное оружие. Ты должна остерегаться всех — и врагов, и своих. Свои люди иногда бывают для разведчика опаснее, чем враги. Ведь ты для них — изменник! Правды о тебе не должны знать ни свои, ни враги. И в этом заключается дополнительная трудность твоего и так тяжёлого положения».
— Будешь отвечать?
— Кому?
— Это не важно.
— Для вас — может быть, для меня — очень.
— Мы советские патриоты, которым поручено судить тебя за измену Родине.
— Кто поручил? — с вызовом спросила Наташа.
— Подпольный центр.
— Судите, — сказала Наташа и поняла всё. Это очередной фокус Демеля: проверка, дешёвая и грубая, рассчитанная на глупцов. Неужели и Шварц согласился подвергнуть её этому испытанию? Едва ли! Начальник гестапо по такому пустяку мог и не посоветоваться с комендантом.
— Развяжите меня, — строго сказала Наташа.
— Хорошо и так, — пропел баритон.
— Орлы, — с насмешкой и горечью сказала Наташа, — на одну девчонку трое, и сами дрожат как осиновые листы от страха.
— Это не есть страх, а осторожность, — раздался голос, который убедил Наташу в правильности её предположения. Голос принадлежал Гердеру. Наташа сразу узнала этот голос, хотя он и был сильно изменён.
— Чего же вам бояться? — весело спросила Наташа.
— Вопросы будем задавать мы.
— А я не буду на них отвечать, пока вы не развяжете меня. Интересная получится беседа.
Наступила пауза. Где-то в глубине дома хлёстко хлопнула дверь.
Наташа почувствовала, как чьи-то грубые руки торопливо, но осторожно развязывают верёвку на ногах.
— Теперь руки, — сказала она с той интонацией, по которой нельзя было понять, просит она или приказывает. Сказала и с удовольствием пошевельнула затёкшими ногами.
— Отставить! — выдохнул Гердер.
— Буду молчать, — обиженно промолвила Наташа.
— Хорошо, мы развяжем и руки, но повязку с глаз вы снимать не будете.
Ей развязали руки.
— Что толкнуло вас на измену?
— Я не считаю себя изменником.
— Но вы изменили Родине!
— Нет!
— Как это понимать?
— У каждого своя родина.
— Не умничай, — прогудел баритон, — как ты будешь в глаза смотреть людям?
— А я в вашей повязке щеголять буду.
— Какую нужно иметь силу воли, чтобы перед смертью шутить! — с угрозой и иронией проговорил обладатель красивого баритона.
— Я тронута вашим комплиментом.