Том 3. Менестрель. Поэмы (Северянин) - страница 19

На первую страницу
Долго смотрим мы в море, все оветрены в будке,
Что зову я «Капризом изумрудной загадки»,
  Ты — «Восточной страной».
А когда вдруг случайно наши встретятся очи
И зажгутся экстазом сумасшедшие речи, —
  Где надменность твоя?
Ты лучисто рыдаешь и смеешься по-детски,
Загораешься страстью и ласкаешься братски,
  Ничего не тая.
А потом мы уходим, — каждый разной дорогой,
Каждый с тайной тревогой, упоенные влагой, —
  Мы уходим к себе,
И, опять сигаретку раскурив, я не верю
Ни бессмертью, ни славе, ни искусству, ни морю,
  Ни любви, — ни тебе!..

Поэза новых штрихов

— Выпьем за наших любимых-ненавистных! —

сказал мне как-то Бальмонт

Цветет сирень, благоухая,
Томя, и нежа, и пьяня.
Какая радость! грусть какая
Сегодня в сердце у меня!
То я горю, то сладко гасну.
Всем отвечаю невпопад.
О, как невыносимо-страстно
Меня терзает аромат!
Я в исступленьи! я до боли
В ноздрях вдыхаю целый день,
Меня лишающие воли
Цветы под именем — Сирень!
Как призрачно! как белолистно!
Последней белой ночи мрак…
Любимая! ты — ненавистна!
Ты вражий друг! Ты дружий враг!

Канцона («О, водопады Aluojа…»)

О, водопады Aluojа —
Пятиуступная стремнина,
Пленительные падуны!
Паденье ваше — удалое!
Вы, кем овлажнена ложбина,
Вы, кто над скалами звучны, —
Краса эстийской стороны, —
Я вас пою, о водопады
Реки извилистой и бурной,
В орешник, в густоте сумбурной
Запрятанные! Край прохлады
В полдневный изумрудный зной,
Отныне вы воспеты мной!

Aluoja

Два цветка

От Aluojа до Pühajõgi
  Нет ни вершка:
Одна с другой сомкнулись в беге
  С рекой река.
Какой он быстрый! какой он шустрый
  Хрусталь — приток!
А при слияньи, в затоне, грустный
  Речной цветок.
Он в Pühajõgi  иль в Aluoja
  Узнаешь, как
Когда ни доброе и ни злое,
  А просто так!
Ведь влага — влагой, река — рекою,
  Водой — вода.
Так наше чувство — призыв к покою, —
  Цветет всегда.
Оно твое ли? оно мое ли?
  Никто того
Из нас не знает. Но нет в том боли, —
  Лишь торжество.

Алая монахиня

Алая монахиня.
Очи — изумруд.
Дерзость в них и ласковость.
Нрав капризен. Крут.
Льдяная. Надменная.
Едкая. Кому,
Богу или Дьяволу, —
Служит — не пойму.
Нежно-милосердная.
Жестока и зла.
Сколько душ погублено!
Сколько душ спасла!
Помолись за грешника,
С чистым согреши…
О, душа безгранная,
Дева без души!

Любовь — жертва

И есть любовь, но жертвы нет.

Фелисса Крут
Слова без песен есть, и песни
Без слов, но вот что улови:
Любви без жертвы нет, и если
Нет жертвы, значит — нет любви.
Любовь и жертва, вы — синоним,
И тождественны вы во всем:
Когда любовь мы окороним,
Мы Богу жертву принесем.
Любовь светла и жертва тоже:
Ведь жертвы вынужденной нет.
И-а всем, что с принужденьем схоже,
Следующая страница