С видимым неудовольствием Мортон принял у нее пальто.
— Вас ждут в гостиной, капитан Харрингтон, — сказал он. — Мне доложить о вас?
— Не нужно, мы сами пройдем. — Джейк передал слуге свою фуражку, стряхнул снег с одежды, многозначительно взглянул на Салли: — Ты готова к бою?
— Как всегда.
Он хотел, было, предложить ей руку, но решил, что будет достаточно его моральной поддержки. Не стоило сыпать соль на раны его родственников. Им и так досталось с лихвой.
Гостиная, подлинный шедевр зодчества второй половины девятнадцатого века, с замысловатой лепниной и изысканно украшенным потолком, была наполнена гулом голосов. Повсюду стояли фотографии Пенелопы, обрамленные цветами.
У высоких окон, выходящих в сад, находился стол с сэндвичами, канапе и французской выпечкой. Чай подавался в тончайшем, почти прозрачном китайском фарфоре. В другом конце комнаты, на английском столике восемнадцатого века, расположился бар, и хозяйничал там тесть Джейка. Колетт принимала соболезнования, присев на краю кресла с шелковой обивкой, у ее локтя стоял пустой бокал для бренди.
Флетчер первым увидел Джейка и Салли. Он уже собирался налить какой-то женщине с заплаканными глазами, стоявшей рядом с ним, шерри в бокал, но со звоном отставил граненый стеклянный графин на серебряный поднос и помчался к ним, рассекая толпу.
— Я не понимаю, как эта женщина ухитрилась проскользнуть мимо Мортона!
— Это я привел ее, Флетчер.
— Какого черта!
— Они с детства дружили с Пенелопой. Салли последняя, кто видел твою дочь в живых. Я думаю, это дает ей право находиться здесь наравне со всеми.
— Ради бога, Джейк! Ты же знаешь, как воспримет это Колетт. Мы изо всех сил стараемся…
— Так стараетесь, что забываете о приличиях, если тебе интересно мое мнение! — перебил его Джейк.
— Тем не менее, при данных обстоятельствах, я считаю…
— Конечно, вы родители Пенелопы, — снова оборвал его Джейк. — Но позволь мне напомнить тебе, Флетчер, что я был ей мужем и, на этом основании, имею право привести на ее поминки всех, кого считаю нужным.
— Нет, не имеешь, если это причиняет кому-то боль.
Салли, которую оттесняли к фойе, твердо сказала:
— Господин Бертон, я пришла высказать свои соболезнования и уже покидаю ваш дом.
— Спасибо. — Бедный старик Флетчер, всю жизнь находившийся под каблуком у своей жены, бросил обеспокоенный взгляд в сторону Колетт, беседовавшей с гостями в глубине комнаты. — Пойми меня правильно, не хотелось бы тебя обидеть, Салли, но боюсь, что ты больше не будешь для нас желанной гостьей. Если моя жена увидит тебя…
Но было слишком поздно, Колетт уже заметила их. Выронив носовой платок и задыхаясь от возмущения, она бросилась стремглав через всю комнату.